Ассимиляция - Джефф Вандермеер

Что, впрочем, не охватывало всего спектра ее мыслей и ощущений. Вопрос состоял не в том, жива ли она на самом деле, а в том, кто она такая. Ей было трудно думать об этом, сидя под замком в Южном пределе. Позже возникло ощущение, что ее воспоминания принадлежат не ей, что она получила их от кого-то другого, но не могла понять, был ли это результат каких-то экспериментов в Южном пределе или последствия визита в Зону Икс. Даже во время трудного побега из Центра ее не покидало ощущение, что это всего лишь проекция, что это происходит с кем-то другим, что она лишь промежуточное состояние чего-то иного. Наверное, именно это ощущение отстраненности и помогло ей избегать поимки, добавив рассудительности и абсолютного спокойствия всем ее действиям. Добравшись до бухты Рок, которую так хорошо знала биолог, существовавшая до нее, она немного успокоилась, позволив окружающему миру дать ей новое определение, разделить на мельчайшие частицы и собрать заново.

И только когда они прорвались в Зону Икс, ей удалось победить свое волнение и ощущение полной никчемности. Нет, на секунду-другую она запаниковала, когда волны накатили на нее, завертели, когда показалось, что сейчас она пойдет ко дну. Но затем что-то включилось или вернулось, и, взбунтовавшись против собственной смерти, она отдалась торжеству стихии, в яростном исступлении пробиваясь сквозь толщу воды – истерически-радостный комок биомассы, – словно доказывая, что она никакой не биолог, а новое существо, которое хочет и может выжить, отбросив страх, твердивший, что сейчас она утонет, точно он принадлежал не ей, а кому-то другому.

А позже, делая искусственное дыхание Контролю прямо на песке, вдруг поняла: вот неоспоримое доказательство ее независимости. Равно как и стремление направиться к острову, а не к маяку. «Туда, куда отправилась бы биолог, пойду и я». Ощущение собственной правоты, истинности давало надежду, несмотря на ощущение, что все ее воспоминания подсмотрены сквозь окно в жизнь другого человека. Не пережиты. По крайней мере пока. «Ты хочешь прожить собственную жизнь, потому что сейчас у тебя ее нет», – сказал ей Контроль, но это было слишком грубо.

С тех пор нового опыта удалось приобрести немного. На протяжении целых трех дней пешего пути из-за горизонта не показывалось ничего ужасного или необычного. Нельзя сказать, чтоб и окрестности выглядели как-то неестественно, если не считать поразительной гиперреалистичности пейзажа, невидимых глазу процессов, скрытых под его поверхностью. Иногда в сумерках ей являлся образ морской звезды из воспоминаний биолога – она подплывала, испуская слабое свечение, и влекла за собой, точно компас в голове, – в такие моменты она вновь и вновь убеждалась, что Контроль не чувствует в Зоне Икс того, что чувствует она. Ясность покинула Кукушку, но на смену ей пришло нечто иное.

– Контрастная расцветка, – сказала она Контролю, когда тот вслух удивился тому, насколько обычной выглядит Зона Икс, и пояснила: – Ты смотришь на предмет или существо и не видишь его. Взять, к примеру, оперение поганки. Глядя сверху, непременно ее заметишь. А если смотреть снизу, особенно когда она плывет по воде, поганка практически невидима.

– Поганка?

– Птица такая. – Снова птица.

– Значит, все это маскировка? – Он произнес эти слова недоверчиво, словно вокруг творилось недостаточно странностей. Кукушке даже стало его жалко, ведь он не был виноват в своей непонятливости.

– Ты ведь никогда не видел экосистему, которая не была бы больна или дисфункциональна, верно? Может быть, тебе казалось, что это так, но ты ошибался. Так что тебе неоткуда знать, что естественно, а что нет.

Впрочем, этот ареал и сам был совершенно неестественным.