Потом я пересчитал присутствующих и обнаружил, что имею дело с четырнадцатью офицерами, двое из которых были юнцы прямо из Сен-Сира[3]. Им можно было простить их неучтивость. Оставались майор, четыре капитана и семь поручиков.

– Господа, – сказал я, переводя взгляд с одного на другого. – Я буду чувствовать себя недостойным этого славного полка, если не потребую у вас удовлетворения за вашу грубость, и буду считать вас недостойными его, если вы под каким-либо предлогом мне откажете.

– Ну, тут у вас не будет никаких затруднений, – заявил майор. – Я готов забыть о своем чине и дать вам любое удовлетворение от имени конфланских гусар.

– Премного благодарен, – отвечал я. – Но я требую того же и от всех остальных офицеров, которые надо мной смеялись.

– С кем вы хотите драться? – спросил капитан Пеллетан.

– Со всеми, – отвечал я.

Они удивленно переглянулись. Потом отошли в другой конец комнаты и стали шептаться. Они смеялись. Видимо, все еще думали, что имеют дело с жалким хвастуном. Наконец они вернулись.

– Ваша просьба несколько необычна, – сказал майор Оливье, – но она будет удовлетворена. Как предлагаете вы вести такую дуэль? Мы предоставляем вам назвать условия.

– Будем рубиться на саблях, – ответил я. – И начну я по старшинству с вас, майор Оливье, ровно в пять часов. Таким образом, до сигнала трубы я успею уделить каждому по пяти минут. Однако должен просить вас назначить место встречи, поскольку я незнаком с окрестностями.

Моя холодная деловитость произвела на них впечатление. Улыбок на их губах как не бывало. Лицо Оливье стало уже не насмешливым, а мрачным и суровым.

– За коновязями есть небольшая поляна, – сказал он. – Мы там уже улаживали дела чести, и все проходило как нельзя лучше. Будем ждать вас там, капитан Жерар, в назначенный вами час.

Я уже наклонил голову в знак благодарности за это согласие, как вдруг дверь распахнулась и быстрым шагом вошел взволнованный полковник.

– Господа, – сказал он, – мне поручено найти среди вас добровольца для дела, сопряженного с величайшей опасностью. Не скрою, дело это весьма и весьма серьезное, и маршал Ланн решил послать кавалерийского офицера, потому что кавалеристы не так нужны ему, как пехотинцы или саперы. Семейных приказано не брать. Итак, кто из остальных вызовется добровольцем?

Незачем и говорить, что все холостые офицеры сделали шаг вперед. Полковник оглядел их в некотором замешательстве. Я понимал его затруднение. Пойти должен был лучший из лучших, и в то же время этот лучший был ему особенно необходим.

– Господин полковник, – сказал я, – позвольте мне высказать предложение?

Полковник бросил на меня неприязненный взгляд. Он не забыл моих замечаний за ужином.

– Говорите! – сказал он.

– Обращаю ваше внимание на то, господин полковник, что это задание должен выполнить я и по праву, и по соображениям целесообразности.

– Но почему же, капитан Жерар?

– По праву потому, что мой чин обязывает меня к этому, а по соображениям целесообразности потому, что, если я не вернусь, это не будет утратой для полка, где меня еще никто не знает.

На лице полковника выразилось облегчение.

– Вы совершенно правы, капитан Жерар, – сказал он. – Мне кажется, вы в самом деле лучше всех подходите для этого дела. Следуйте за мной, я передам вам приказ.

Я простился со своими новыми товарищами и, уходя, повторил, что буду к их услугам утром в пять часов. Они молча поклонились, и по выражению их лиц я мог заключить, что они начинают более справедливо судить о моем характере.