Застольные беседы - Плутарх

[в] 1. Когда я после продолжительного отсутствия вернулся в Рим, карфагенянин Сулла по римскому обычаю дал в ознаменование моего возвращения званый обед, {104} на который был приглашен в числе немногих других товарищей ученик пифагорейца Модерата по имени Лукий, родом из Этрурии. Он заметил, что мой друг Филин воздерживается от мясной пищи, {105} как бы по убеждению, и это было для него поводом повести речь о Пифагоре. Он сказал, что хотя Пифагор и не был этруском по происхождению, [с] как некоторые полагают, но родился в Этрурии {106} и там же получил воспитание и образование. Подтверждается это тем, говорил Лукий, что только в Этрурии тщательно соблюдают на деле наставления, хранимые и в устной передаче и в писаниях пифагорейской школы: {107} поднявшись с ложа, убирать постель; не оставлять на золе следов снятого горшка, а сглаживать ее; не допускать в доме присутствия ласточек; не переступать через метлу; не содержать в доме птиц с кривыми когтями.

{104 ...по римскому обычаю... в ознаменование моего возвращения званый обед... — Это так называемая cena adventicia, или adventoria (ср. Светоний, Вителлий, XIII 2; Вергилий, Буколики, V 74; Петроний. 90, 5 и др.).}

{105 ...Филин воздерживается от мясной пищи... — В подлиннике έμφυχων, т. е. от всякой животной пищи, ср. след, вопрос о воздержании от рыбы. О Филине см. выше, вопрос 1 книги IV (660 Ε).}

{106 ...Пифагор... родился в Этрурии... — Как можно судить по дошедшим до нас источникам, более распространенная версия о самосском происхождении Пифагора восходит к историку III—II вв. до н. э. Гиппоботу, а версия о его тирренском (этрусском) происхождении — к перипатетику Арпстоксену, посвятившему специальное сочинение Пифагору и его школе. Ср. Vorsokr. 14 А 8; Д. Л. VIII 1; Порфирий, Жизнь Пифагора, 10, в изд.: Д. Л. }

{107 ...наставления... пифагорейской школы... — Основные источники, сохранившие для нас пифагорейские «символы» и «акусматы», относятся к достаточно позднему времени: это VIII книга Диогена Лаэртского, «Жизнь Пифагора» Порфирия, «Жизнь Пифагора» и «Протрептик» Ямвлиха (ср. Vorsokr. 58 С). Эти предписания и запреты представляли собой первоначально смесь народных поверий и примет вроде перечисляемых в «Трудах и днях» Гесиода древних табу и ритуалов с собственно пифагорейскими представлениями о бессмертии души и ее последовательных воплощениях в различные тела. В эллинистическое время «символы» подверглись перетолкованию в моралистическом и мистическом духе. Большое число таких толкований приводится у Афинея (Ath. X 77). О предписании не садиться на хлебную меру см. выше, IV вопрос книги VII (703 Ε) и коммент.}

2. Среди всех этих сообщенных Лукием наставлений наиболее странным показалось то, что ласточка, существо безобидное и дружественное человеку, изгоняется наравне с кривокогтными, то есть с хищными и кровожадными птицами. Некоторые пз древних пытались объяснить это предписание тем, что толковали это требование как иносказательно направленное [d] против клеветников и шептунов, {108} вкравшихся в близость к дому; но и самого Лукия это толкование не удовлетворяло: ничего общего с нашептыванием у ласточек нет, а болтливость им свойственна не более, чем сорокам, куропаткам и курам. "Не предположить ли тогда, - сказал Сулла, - что чураться ласточек заставляет известный миф о детоубийстве? {109} Возможно, что пифагорейцы устрашают нас ужасными действиями Терея, его жены и свояченицы и постигшей их судьбой: ведь ласточек и поныне называют Давлидами. А софист Горгий, {110} когда ласточка сбросила на него свой помет, посмотрев вверх, сказал: "Некрасиво это, [e] о Филомела". Но, может быть, и такое объяснение - пустой вздор: ведь не изгоняют же соловья, столь же причастного к этим трагическим событиям". {111}