Вооружен и опасен: От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс (2005)

И действительно, после неудачного покушения на Роули я поднял перед Эрнстом вопрос о том, что нам необходимо вооружиться. Как белый человек, я имел возможность получить лицензию на огнестрельное оружие. Моя зарплата позволяла купить его, и скоро я знакомил Эрнста и других с тем, как пользоваться новым пистолетом Браунинг калибром 9 миллиметров.

Моя фотография на первой странице «Натальского Меркурия» и подробное описание нападения на дом Роули привлекли внимание моих нанимателей к моей политической деятельности. Стало также ясно, что Специальный отдел полиции узнал, кто были моими нанимателями, и, как обычно в таких случаях, предупредил их о том, что я был опасной личностью.

Последовали вопросы о моей политической деятельности. Директор по вопросам творчества с пониманием говорил:

– Вы знаете, в Англии есть выражение: «Если в 21 год ты ещё не коммунист, то у тебя нет сердца. Но если в 31 год ты по-прежнему коммунист, то у тебя нет ума».

Директор-администратор агентства также не высказывал враждебности, хотя было ясно, что он озабочен. Из его кабинета, в котором мы обсуждали этот вопрос, он пристально смотрел через бухту на предприятие головной компании. Он напомнил мне о многообещающем будущем, которое я мог бы иметь в фирме. Смущённо откашлявшись, он сказал, что вынужден от имени правления фирмы задать вопрос, являюсь ли я коммунистом.

Я мог ответить немедленно и честно, что не был членом Коммунистической партии.

– Я заинтересован, прежде всего, в демократии в нашей стране. Когда я говорю о демократии, я имею в виду правление народа, для народа и посредством народа. В эти дни постоянно говорят о президенте Кеннеди. Он подчёркивает, что ответ на нынешние мировые проблемы лежит в демократической системе. Пожалуйста, передайте совету директоров, что я хотел бы, чтобы рекомендации президента Кеннеди были осуществлены в нашей стране.

Вскоре после этого я вступил в запрещённую Коммунистическую партию. Вера Поннен подошла ко мне и сказала, что ей официально поручено спросить меня, не хотел бы я стать членом партии. Она говорила об обязанностях и дисциплине, которые членство в ней влечёт за собой, и об опасностях. Она подчёркивала, что смысл членства в партии – служить рабочему классу. Я немедленно ответил утвердительно, поскольку считал большой честью то, что меня пригласили в партию.

Партия, как запрещённая организация, привлекала меня своеобразной мистикой. Было ясно, что многие из наиболее активных и уважаемых членов Движения сочувствовали партии и, возможно, были её членами. Правительство и сверхбогатые явно ненавидели партию, в то время как она пользовалась огромной популярностью среди чёрных, лишённых политических прав. Каждое упоминание о партии, будь то на митингах или в частных разговорах с рабочими, вызывало положительный отклик. Каждое упоминание о Советском Союзе всегда сопровождалось одобрительным рёвом толпы.