И еще целый час мы оставались вместе, подбивая остатки дел и приводя документацию в порядок. Уже без спешки, спокойно, но оттого и время думать оставалось. Уверен, именно так когда-то сидели наши отцы, разгребая все форс-мажоры. И уверен, что Георгий Константинович ни разу не покинул офис, пока отец был там. Даже если ничем не мог помочь — он заказывал ужин или приносил кофе, по первой же просьбе за секунду находил нужное или просто присутствовал, как каменная поддержка в любой ситуации.

Таня уже допечатывала на моем компьютере пояснительную записку, когда я ее прервал. Просто захотелось это сказать:

— Жаль, что мы так начали, Таня. Серьезно, мне впервые жаль, что мы с тобой начали так неправильно.

Она посмотрела на меня пристально, я не понял ее эмоций.

— Теперь-то уже не исправить, Андрей Владимирович. Так что не расслабляйтесь.

Завтра же что-нибудь вам устрою!

— Жду не дождусь. А то ты стала такой приторно скучной.

Она без ответа вернулась к делу. Разошлись возле офиса. Я все же предложил:

— Проводить? Темно уже.

— О, не стоит! — она развела руками. — Мне в вашем обществе лишние минуты не нужны.

— Уверена?

— Конечно. Да и парень мой, если увидит, разозлится. Объясняйся потом, что у босса просто день не задался.

Теперь мне хотелось рассмеяться, я едва сдерживался:

— Нет у тебя никакого парня, не Придумывай.

— Почему это? — она прищурилась.

— Потому что ни один человек тебя бы не вынес.

Она буркнула что-то сквозь зубы, махнула рукой и просто развернулась уходя.

Пришлось выжидать время, чтобы она не заподозрила, что я живу в том же доме.

А утром она не пришла. В смысле, Коля, который всегда выходил раньше меня, вдруг позвонил и сообщил, что ее нет. Он все ждет возле подъезда, а ее нет.

Глянул на часы — пять минут до рабочего дня. Вышел на балкон, наблюдая сверху за другом.

Вчерашний вечер все-таки сильно выбил меня из колеи. А почему я решил, что Таня не прониклась моментом? Она помогала, отодвинув на второй план свой характер и отношение. Может ли быть такое, что ей тоже стало не по себе? И решила, что хватит, больше она на работу не ходит. Наплевала на мнение отца и выбрала душевный комфорт. Я, возможно, уже победил. И что теперь? Сидеть себе смирно в офисе и не ждать подвоха в любой момент? Да я с ума от тоски сойду, она как-никак держала меня постоянно в натянутом состоянии. Я пока не готов вот так взять и расслабиться.

— Коля, — решительно говорил другу по телефону. — Поднимайся к ней, узнай, что случилось.

— Эй, ты уверен? Я ей не надзиратель.

— Поднимайся к ней! Очень прошу! — я пытался не выдавать раздражения. — Сделай что угодно, лишь бы она пришла на работу! А если она решила уволиться, то напомни ей о том, что я до сих пор не сдался. Скажи, что тогда она проиграет.

Что я три дня буду победоносно хохотать, если она не явится. А если заболела, то пусть позвонит. Я ей начальник или шут гороховый?

— Андрей, — друг почему-то закатывался от смеха. — Может, тогда сам к ней поднимешься и это скажешь? Давно пора.

— Нет. Мне-то что до ее опозданий? Иди и узнай. Прошу же.

— Ты спятил, Андрюх. Просто бы уже прилетел к ней и выразил, что накопилось.

Глядишь, и девочка бы смягчилась, если бы услышала правильные слова.

— Какие еще слова? Что я не позволю ей устраниться до новоселья? Что хочу видеть ее падение, а не мирное отступление? Иди, а я пока в офис. Сам уже опоздал из-за таких сотрудников.

И выдохнул, только когда Таня влетела в приемную — запыхавшаяся и вполне себе здоровая.

— Проспала! — сообщила она, скидывая плащик. — Хотела бы извиниться, но не буду. Вам хоть один повод дам меня в безответственности обвинить.

— И тебе доброе утро, Таня.