Сын Красного Корсара. Последние флибустьеры - Эмилио Сальгари (1908)

– Разве мы сможем прорвать железное кольцо, которое сжимается вокруг нас? – спросил сеньор ди Вентимилья.

– Если всем вместе неожиданно выстрелить, то откроется вполне достаточный проход.

– А после?

– Мы пойдем через болота.

– Мне говорили, что в этих болотах есть банки зыбучих песков.

– Они мне известны.

– А собаки?

– Ваш товарищ бьет по ним с удивительным мастерством. Еще несколько минут – и под нами больше не останется ни одного мастифа… О, вот чего я боялся!

Зловещая вспышка сверкнула недалеко от дерева, потом к стволу бомбакса швырнули вязанку хвороста, прогнав пять или шесть собак, укрывавшихся от выстрелов гасконца.

Сразу же вверх пошел плотный, удушающий дым, вызывавший у осажденных жестокий кашель и слезы.

– Перечное дерево! – крикнул Буттафуоко. – На землю, друзья, иначе мы погибнем! Отставьте аркебузы и приготовьтесь поработать шпагами. Вниз!

В это время возле дерева упала вторая вязанка, тоже состоявшая из веток красного кайенского перца, дававшего прямо-таки адский дым.

– Аркебузы заряжены? – спросил готовившийся к прыжку Буттафуоко.

– Да!

– Вниз! И шпаги в руки!

Вся четверка спустилась на землю.

Огромный мастиф бросился на буканьера, пытаясь достать до горла, но охотник ожидал нечто подобное; он с удивительной легкостью отскочил назад, схватил ружье за ствол и раздробил собаке череп, нанеся сильный удар прикладом.

Не лучшая судьба ждала двух других псов, бросившихся на графа и гасконца. Два молниеносных выпада шпагой – и оба мастифа рухнули на землю с перерезанным горлом.

– Огонь по солдатам! – приказал буканьер.

Испанцы уже подбегали с алебардами наперевес, крича во весь голос:

– Сдавайтесь! Вы арестованы!

В ответ раздались четыре ружейных выстрела; воспользовавшись замешательством осаждавших, буканьер и его товарищи пустились во весь дух к лесной опушке, пытаясь добраться до болот.

Гасконец, обладавший более длинными ногами да к тому же весь состоявший из мускулов и сухожилий, мчался, словно снаряд. Хуже всех, пожалуй, пришлось Мендосе, хотя отстал он ненамного.

Испанцы пустились за ними, крича что-то неразборчивое и науськивая двух оставшихся у них собак.

Правда, казалось, что бедные животные, видимо испуганные бойней, устроенной их товарищам, не очень-то желали познакомиться с аркебузами и шпагами страшных противников, а поэтому не осмеливались убегать слишком далеко вперед.

За какие-то пять минут беглецы пересекли крохотную равнину и достигли кромки болот.

– Стойте! – закричал Буттафуоко. – Здесь могут быть островки зыбучих песков. Сдерживайте испанцев, пока я не найду прохода.

Преследователи, увидев, что четверка беглецов остановилась и с решительным видом взялась за аркебузы, тоже встали, не осмеливаясь подставляться под огонь таких метких стрелков.

Буттафуоко проследовал по языку суши, частично поросшему тростником и травой, и решительно пошел вперед в поисках прохода, по которому они смогли бы выбраться в какое-нибудь безопасное место.

Граф и два его спутника укрылись за стволом дерева, то ли рухнувшего от старости, то ли поваленного молнией, и возобновили стрельбу, убив двух офицеров, командовавших полусотнями.

Алебардщики, испуганные устрашающей меткостью этих выстрелов, снова бросились в заросли трав, не находя возможностей для атаки.

В этот момент они определенно не благодарили правительство, лишившее их огнестрельного оружия.

Тем временем граф и его товарищи продолжали довольно частую стрельбу, а Буттафуоко продолжал нащупывать путь по болоту, казавшемуся бесконечным.

Он очень боялся наткнуться на зыбучие пески, которые если уж захватывали добычу, будь то человек или животное, то уж не отпускали ее никогда. Буттафуоко выломал палку и шел по воде, проверяя этой палкой дно. Вдруг граф увидел буканьера, возвращавшегося бегом, с радостным лицом.