Мент - Константинов Андрей Дмитриевич

Следак уже понял, что контакта у него со Зверевым не получится. Он снова склонился над протоколом. Сашке захотелось побыстрее закончить процедуру допроса, уйти в камеру и лечь. Он быстро стал диктовать следаку ответы на формальные вопросы. Сам, не глядя в протокол (чего в него смотреть? Форма N 21-в. Знакомо, как говорится, до боли), ставил вопрос и сам же давал ответ. Следак быстро писал.

1. Ф.И.О… 2. Год рождения… 3. Место рождения… 4. Адрес… N телефона… 5. Партийность… ну какая теперь, к черту, партийность?… 6. Национальность, гражданство… 7. Паспорт или др. документы… 8. Образование… 9. Место работы и должность (на момент совершения преступления и в настоящее время)… 10. Семейное положение (состав семьи)… 11. Прежняя судимость… Подпись… Ну, давай подпишу, КОРЕШ.

— Ну вот, — сказал немного повеселевший следак, — видишь, можно же по-хорошему. Даже приятно иметь с тобой дело, Зверев.

— А уж мне-то с тобой как приятно! — воскликнул Сашка и лучезарно улыбнулся. — Ты пиши, пиши дальше… Главное-то дальше.

Следак перевернул лист протокола.

— По существу поставленных мне вопросов поясняю…

Следак посмотрел на Зверева с интересом.

— …Поясняю: не имею никакого желания давать какие-либо показания. Все! Устал я, веди в камеру. Баиньки хочу, понял?

Чтобы попасть в изолятор временного содержания ГУВД, не нужно даже вниз спускаться: коридор так и идет по третьему этажу. Короткий переход — и ты уже в ИВС. Безразличные ко всему прапорщики принимают тебя у сотрудников ОРБ. Им наплевать, кто ты и как здесь оказался. Ты для них временный постоялец: через трое суток тебя либо выпустят на волю, либо этапируют в СИЗО.

Зверева приняли, оформили положенные бумаги и ошмонали: отобрали все, что только можно отобрать. Остались у Сашки кроме одежды только сигареты, спички и… книга.

— А это что? — спросил прапорщик, с недоумением рассматривая том Стругацких — «Жук в муравейнике».

— Книга, — ответил Зверев.

— Зачем? — спросил прапорщик.

— Чтобы читать, — ответил Зверев.

— Не положено.

— Почему?

— А потому, Зверев, — сказал, ухмыляясь, опер ОРБ, — что читать тебе незачем. Тебе сейчас нужно усиленно думать о будущем.

Прапора ИВС совсем не интересовало, о чем будет думать Зверев.

— Не положено, — сказал он. — Горючий материал. Вдруг ты нам пожар устроишь? Вот поедешь в Кресты — вернем…

Сашку провели в камеру. Здесь было пусто, холодно и орал динамик под потолком. В дежурке у прапоров было всего две кассеты — одна с песнями Ротару С., другая — Пугачевой А. Их крутили безостановочно! Через двое суток Звереву хотелось лезть на стену… Насладиться тишиной можно было только в прогулочном дворике. Четырехугольный колодец, обшитый листами жести, находился на первом этаже… квадрат серого неба высоко над головой казался ненаписанным холстом. Если сыщется когда-нибудь художник, который возьмется за этот холст, — что он напишет?

…Двое суток Александр Зверев слушал Пугачеву и Ротару. А потом его этапировали в Кресты. ЗИЛ с глухим, без окон, фургоном перенес Сашку через Литейный мост, повернул направо и, проехав еще несколько сот метров, остановился у тюремных ворот. Эй, хозяин, принимай!

Автозак въехал в шлюз. Электромотор закрыл за ним наружные ворота. Вот ты и в Крестах… Добро пожаловать.

Кресты — старинная тюрьма, Зверев попал в нее почти в столетний ее юбилей: первые узники поселились в двухместных камерах в 1892 году. Тюрьма строилась восемь лет. И по сей день она остается крупнейшей в Европе. Достижение, блин! Есть, ребята, чем гордиться…

А если повесить мемориальные доски в память тех знаменитостей, что здесь сидели? О, какие имена! Гумилев, Заболоцкий, самый известный советский киношпион Георгий Жженов… и настоящий шпион Павел Судоплатов. И еще много-много звезд разной величины.