Бродяги Севера - Джеймс Оливер Кервуд (1917)

И началась борьба. Напрягая задние лапы, крепко упираясь передними в мягкую землю, медвежонок и щенок тянули верёвку в противоположные стороны, пока их шеи совсем не онемели, а глаза не вылезли на лоб. Неева тянул ровно и флегматично, Мики же на собачий лад дёргался всем телом и выгибался; благодаря этим неожиданным толчкам ему удавалось каждый раз немного сдвинуть Нееву с места. В конечном счёте всё сводилось к тому, чья шея окажется крепче. У Неевы под слоем жира ещё не успели нарасти сильные мышцы, и Мики имел тут перед ним заметное преимущество. Несмотря на худобу и костлявость, щенок был очень силён для своего возраста – Неева ещё несколько минут героически сопротивлялся, но потом уступил и послушно пошёл в том направлении, которое выбрал Мики.

Медвежонок, подобно всем своим сородичам, без всякого труда нашёл бы кратчайший путь к реке, но у Мики умение ориентироваться далеко уступало твёрдости его намерений, и Неева заметно повеселел, когда обнаружил, что его спутник уводит его ещё дальше от опасной реки, хотя зачем-то и описывает при этом широкую дугу. Ещё через четверть часа Мики окончательно заблудился. Он присел на задние лапы, поглядел на Нееву и негромко заскулил, признавая своё поражение.

Неева не шевельнулся. Его зоркий взгляд внезапно остановился на сером шаре, который был прилеплен к ветке невысокого куста в десяти шагах от них. До появления двуногого зверя медвежонок только и делал, что ел весь день напролёт, но со вчерашнего утра у него даже маленького жучка во рту не было. Его томил ужасный голод, и когда он увидел серый шар, его слюнные железы мгновенно заработали. Это было осиное гнездо! Сколько раз за свою коротенькую жизнь он видел, как Нузак, его мать, подходила к таким гнёздам, сбрасывала их на землю, давила огромной лапой, а потом звала его полакомиться мёртвыми осами! В течение последнего месяца осы неизменно входили в его дневной рацион, и их вкус ему очень нравился. И вот Неева направился к гнезду. Мики пошёл за ним. Когда до гнезда оставалось шага три, Мики ясно расслышал тихое, но крайне неприятное жужжание. Однако Неева ничуть не встревожился. Рассчитав высоту гнезда, он встал на задние лапы, передние протянул к гнезду и дёрнул его – роковое движение!

Немедленно монотонное жужжание, которое заметил Мики, стало гневным и пронзительным, словно где-то заработала электрическая пила. Мать Неевы тут молниеносно наступила бы на гнездо тяжёлыми лапами, раздавив всех его обитателей, но рывок Неевы только слегка повредил жилище Ахму́ и его свирепого племени. Ахму был в этот момент дома, так же как и три четверти его воинов. Прежде чем Неева успел ещё раз дёрнуть гнездо, они вырвались наружу тёмным грозным облаком, и Мики внезапно испустил душераздирающий визг: на нос щенка опустился Ахму собственной персоной! Неева не издал ни звука, а только начал бить себя по мордочке передними лапами. Мики же, продолжая визжать, сунул свой укушенный нос в землю. Мгновение спустя в битву вступили все бойцы армии Ахму. Неева тоже вдруг испустил отчаянный вопль и бросился бежать прочь от гнезда. Мики не отставал от него ни на шаг. Ему казалось, что на его нежной шкуре нет такого места, в которое не погрузилась бы раскалённая игла. Вопли Неевы были оглушительны. Он ревел не переставая, и в эту басовую ноту вплетался альтовый визг Мики, придавая ей какой-то потусторонний оттенок. Окажись поблизости суеверный охотник, он не усомнился бы, что в лесу устроили праздник волки-оборотни.