Уходи с ним - Аньес Ледиг (2014)

– Ты никогда не станешь маньячкой уборки. Чтоб до такого дойти, раньше нужно было начинать…

– Ха!

– А в остальном?

– Что в остальном?

– Что нового?

– Я получила 10[15] по математике. Неплохо, а?

– Неплохо. Но ты можешь и лучше.

– Всегда можно и лучше. У меня средний балл, этого ж достаточно, верно?

– Не довольствуйся тем, что ты средняя.

– А еще я была у дедули.

– Сказала ему обо мне?

– Нет!!! С ума сошел, не хочу, чтоб он концы отдал прямо у меня под носом.

– Надо было.

– Чтоб он перекинулся?

– Сказать ему!!! А то он начнет спрашивать, почему я к нему не прихожу. Можешь ему объяснить. Подробности ему знать необязательно. В любом случае, навестить меня он не сможет. Придумай что угодно.

– О’кей. В следующий раз скажу.

– Как он?

– Как старик в доме престарелых.

– Ему что-нибудь нужно?

– Пакет табака «Амстердамер» и курительную бумагу.

– Сможешь сама купить?

– Не имею права. Знаешь ведь, в табачной лавке продают только тебе.

– Сфотографируй меня и скажи продавцу, что я вряд ли сумею зайти в ближайшее время. Или попроси моего шефа. А как у тебя с деньгами?

– Пусто. Ты же должен был зайти за получкой после смены.

– Попроси шефа зайти, нам нужно подписать бумаги.

– Какие бумаги?

– Доверенность. Я прикован к кровати, нужно, чтоб кто-то организовал нашу жизнь.

– А сколько еще ты думаешь оставаться здесь?

– Ванесса, я здесь пробуду еще недели, а может, месяцы.

– Месяцы? Не буду я еще месяцы в тапках по ее паркету нарезать!!!

– У тебя есть другие предложения?

– Я могу и сама пожить в нашей квартире.

– Исключено.

– Почему?

– Потому что тебе еще рано.

– Тебя послушать, мне все всегда рано. А мне уже четырнадцать, не забудь.

– Четырнадцать – не тот возраст, когда можно жить одной. Ты останешься у Кристиана и Соланж, в тапках или без, или отправишься в приют.

– Ты меня достал.

– Знаю, но это так.

А потом она ушла, не сказав ни слова.

Мне было больно. Главным образом оттого, что я не мог встать и поймать ее в коридоре. Взять ее за плечо, чтобы удержать, и прижать к себе, чтобы сдержать. Когда она становится злюкой, ее несет и она не может себя контролировать. Только крепко обняв ее и повторяя всякие ласковые слова, мне удается тихонько усмирить ее. Да и то иногда на это уходит немало времени.

Не знаю, куда она отправилась. Она может что угодно вытворить, а я и знать не узнаю, а главное, ничем не могу ей помешать. Я осознаю, что она становится независимой, и мне бы следовало отпустить вожжи – но не настолько, насколько ей бы хотелось, и не сейчас, не в этот тяжелый для нее период.

Видеть, как она уходит – вот так, оставляя меня прикованным к кровати – на меня это подействовало, как удар под дых. А тут зашла санитарка, чтобы поменять пластиковый пакет с мочой. И сразу начала пилить меня: пакет был переполнен, я должен был позвонить раньше. Я давно уже мечтал высказать ей все, что думаю, этой Рокки при исполнении, с тупым взглядом и обходительностью лесоруба. Я заорал, чтобы она от меня отцепилась, – так громко, что примчалась дневная медсестра. Меня сейчас переведут в другое отделение. Тем лучше, больше я ее не увижу. Монстры есть повсюду, но когда тебе совсем невмоготу, лучше с ними не встречаться, особенно вынужденно.

Мой дорогой Ты,