– Черт побери! – произнес Маркус, опускаясь в кресло рядом со своим другом. – Уже много лет я ничего подобного не испытывал.

– Знаешь, на тебя приятно смотреть. Ты еще слишком молод, чтобы прятаться в кокон.

Маркус нахмурился.

Ему не нужен был даже утвердительный кивок Пенуорти, чтобы узнать ответ. Откровенно говоря, с первой минуты, как он получил известие о том, что его брат погиб в Испании, Маркусу казалось, что он пребывает в пелене, его мир и мысли потускнели под этим защитным саваном. А теперь какой-то наглой бабенке удалось сорвать это покрывало, вызвать у него такое неистовое веселье, ярость и даже страсть.

– Ладно-ладно, – отсмеявшись, произнес Маркус. – Не буду наказывать вашу совершенно невыносимую мисс Фанни.

– Фантина каким-то непостижимым образом действует на людей. Хочешь знать, как мы с ней познакомились?

– Сильнее, чем позволяет мне мое воспитание, – сухо ответил Маркус.

Пенуорти затуманенным взором смотрел на огонь, забыв о бокале в руке. Когда он заговорил, его поза была расслабленной, черты напряженного лица разгладились.

– Она явилась сюда глубокой зимой. Я только-только вернулся после сессии в парламенте, и мое настроение, мягко говоря, можно было назвать «не в духе».

Маркус подался вперед, его мысли неслись раньше повествования Пенуорти.

– Вы же не хотите сказать, что она явилась прямо сюда? К вам домой? И во что же она была одета? Представить не могу, что ваши слуги ее впустили.

Пенуорти ухмыльнулся.

– Она вошла не в дверь. – Он поднял взгляд, глаза его сияли. – Она забралась в мою спальню через окно и ждала меня там.

Маркус почувствовал, как во рту у него пересохло.

– В вашу спальню!

– Я ее не сразу заметил. Ты же знаешь, как она умеет прятаться в тени. – Он поднял свой бокал с коньяком и сделал глоток. – Однако я почувствовал запах, но не мог понять, откуда он исходит.

– И когда же она объявилась?

– Как только я устроился у камина. Она представилась, приставив нож прямо к моему горлу.

Маркус нервно сглотнул, уставившись на друга.

– Но она не причинила вам вреда. – Он не спрашивал, а утверждал.

– Нет. Она сказала, что хочет поговорить со мной наедине, и это был единственный способ безраздельно завладеть моим вниманием и заручиться поддержкой. – Пенуорти усмехнулся, отставил в сторону бокал. – Могу тебя заверить, что она завладела им безраздельно.

– Ни секунды не сомневаюсь.

– Понимаешь, я не мог ее видеть. Только чувствовал ее нож и лишь туманно представлял, какой у нее рост… и запах. Я решил, что это уличный мальчишка, который пробрался ко мне в дом, чтобы украсть все, что попадется ему под руку. – Он глубоко вздохнул. – Вот видишь, ты не единственный, кто ощутил на себе жестокость Фантины. – Пенуорти умолк, явно желая на этом закончить разговор.

Маркус кивнул – воспитание не позволяло выспрашивать у друга подробности. Но он не мог удержаться.

– Она что-нибудь украла? Сколько вы ей предложили за свою жизнь?

Пенуорти вздрогнул, как будто очнувшись от раздумий.

– А? Ой! Я предложил ей пятьдесят фунтов, карманные часы и серебряный поднос, стоявший у меня в спальне.

– Удивительно, что она не потребовала напоить ее чаем, чтобы забрать всю посуду, – сухо заметил Маркус.

– Да будет тебе известно, – тихонько засмеялся Пенуорти, – деньги никогда не были для Фантины главным. – И он опять окунулся в воспоминания, пока Маркус пытался сдержать свою досаду.

– Пенуорти! – воскликнул он. – Что произошло? Чего она хотела? – Тут он запнулся, задумавшись. Спальня. Ночь. Неужели Фантина искала богатого покровителя? От одной этой мысли все внутри болезненно сжалось. Это невозможно! Она слишком юна, чтобы стать любовницей Пенуорти.

– Видел бы ты свое лицо, старина. Клянусь, я еще никогда не видел, чтобы ты проявлял такое любопытство. Особенно к женщине, которую ты поклялся ненавидеть до конца жизни.