Опьяненный страстью - Адриенна Бассо (2010)

– Это ничего не доказывает! – крикнул Картер, хотя и был несколько смущен, услышав это имя. Поместье Олдертонов граничило с Рейвнзвудом, а его отец был единственным герцогом в округе.

Доротея заметно волновалась:

– Твой отец питает явную неприязнь к лорду и леди Олдертон. Возможно, эта вражда как-то связана с этим несчастьем.

Картер неловко поежился. В памяти всплыли обрывки разговора, подслушанного в детстве. Вспомнились слова, произнесенные в гневе во время ссоры между родителями. Слова, лишенные смысла, совсем ничего не значившие. До сегодняшнего дня.

– Мне, естественно, требуются более веские доказательства, чем то, что мать Роллингсона когда-то служила у Олдертонов, – заявил Картер. – Даже если это правда.

– Которую достаточно легко проверить, – согласился Роллингсон. – А в остальном… Насколько мне известно, моя мать никогда никому не говорила, кто отец ее ребенка. Она открыла это мне только на смертном одре.

Доротея прижала пальцы к виску:

– Должна сохраниться какая-нибудь запись, какие-то документы.

– Остались письма, – сказал Роллингсон.

– Письма можно подделать, – заметил Картер.

Роллингсон поднял брови:

– Как же вы похожи на своего отца, Атвуд. Когда я к нему явился, он сказал в точности то же самое.

– Вы разговаривали с герцогом?

– Да. Дважды. – Майор опустил голову и уставился на свои сапоги. – В первый раз – когда мне было пятнадцать. Я отправился в Лондон на следующий день после похорон матери. Мне потребовалась не одна неделя, чтобы туда добраться, и еще несколько дней, чтобы подстеречь герцога на улице возле его клуба. И вот я, зеленый наивный мальчишка, тяжело переживавший потерю единственного родного человека, который меня искренне любил, встретился лицом к лицу с тем, кто разрушил жизнь моей матери, сломал жизнь нам обоим. И все же, как ни старался, я не смог возненавидеть его.

– Что же случилось? – спросила Доротея.

– Он дал мне свою визитную карточку и велел прийти к нему домой позже в тот же день. Я пришел, полный надежд, имея при себе письма, которые он писал моей матери. Герцог внимательно выслушал все, что я рассказал, а потом приказал лакею вышвырнуть меня на улицу. Но прежде чем я ушел, он пригрозил, что прикажет арестовать меня и отправить в тюрьму, если я когда-нибудь осмелюсь произнести вслух хоть слово этой грязной лжи.

Сдерживаемый гнев, возмущение и обида, кипевшие глубоко в душе Роллингсона, были теперь отчетливо заметны. Глаза майора потемнели и горели яростью. Он крепко сжал кулаки, и, казалось, был готов пустить их в ход, если представится возможность.

– Где эти письма? – спросил Картер, пытаясь определить, говорит ли майор правду.

– Герцог забрал их. Я не сомневаюсь, он швырнул их в огонь еще до того, как моя тощая задница шлепнулась на мостовую перед его роскошным особняком. – Майор старался говорить безучастно, но в его голосе ясно слышалась боль.

– Вы сказали, что разговаривали с герцогом дважды, – напомнила Доротея.

– Я виделся с ним сегодня утром. Было совсем не трудно получить доступ в его дом теперь, когда прислуга меня хорошо знает.

Роллингсон многозначительно взглянул на Доротею, и Картер понял, что он имел в виду. Майор часто сопровождал его жену на светские приемы. Слуги герцога не могли предположить ничего дурного, когда майор пришел с визитом. Это не вызывало беспокойства. Картер задумался: как глубоко может ранить отверженность, как далеко могут завести возмущение и горечь обиды! Достаточно, чтобы причинить вред, отомстить герцогу. Он предположил, что отец так срочно вызвал его этим утром в связи с появлением Роллингсона.

– Что вы сделали? – спросил Картер, внезапно охваченный тревогой.

– Забеспокоились? – прошептал майор, ухмыляясь.