Роковой поцелуй - Джорджетт Хейер (1935)

Убедившись в том, что Перегрин, несмотря на свое старомодное платье и непритязательную двуколку, отнюдь не похож на деревенского простофилю, он завел с ним разговор, из которого вскоре выяснилось, что зовут его Генри Фитцджон, обитает он на Корк-стрит, недавно окончил Оксфорд и прибыл в Тислтон-Гэп, дабы присоединиться к компании друзей. Однако, то ли потому, что они еще не явились, то ли оттого, что в слишком плотной толпе сложно обнаружить их точное местонахождение, он разминулся с ними, вследствие чего вынужден был найти себе местечко самостоятельно либо же вовсе не увидеть боя. Его платье выдавало в нем принадлежность к «Клубу четырех коней», членом которого, как он наивно сообщил Перегрину, его избрали в нынешнем году.

Он поставил на чемпиона, будучи уверенным – тот выиграет сегодняшний поединок. Узнав же, что Перегрин и в глаза его не видел – как, впрочем, и остальных знаменитостей, собравшихся здесь, – он взял на себя труд обратить на них внимание нового знакомого. Вон там, у самого ринга, вместе с полковником Харви Эштоном стоит Беркли Крейвен, один из организаторов сегодняшнего действа. Эштон входит в число близких друзей герцога Йорка, равно как является большим любителем и покровителем бокса. А видит ли Перегрин вон того полноватого мужчину с искривленным плечом, который подошел к Джексону? Это же лорд Сефтон, отличный малый! А вон там, справа, капитан Барклай разговаривает с сэром Уоткином Уильямсом Уинном, про которого говорят, будто он не пропускает ни одного боя. Мистер Фитцджон полагал, что сегодня здесь не будет никого из герцогов королевской крови; во всяком случае, он их не видел, хотя, по слухам, сюда обещал пожаловать сам Старина Морской Волк – ну как же, Кларенс, разумеется.

Перегрин жадно впитывал эти сведения, чувствуя себя жалким и невежественным. В Йоркшире он знал всех и все знали его, однако теперь ему стало очевидно, что в лондонском обществе все обстоит несколько иначе. Поместье Беверли-Холл, а также состояние Тавернеров ничего не значили; здесь он был всего лишь никому не известным провинциалом.

Мистер Фитцджон извлек из кармана огромные часы-луковицу и с важным видом посмотрел на них.

– Уже начало первого, – сообщил он. – Если магистрат пронюхает о бое и вознамерится остановить его, то поднимется изрядный гвалт!

Но в это самое мгновение раздались приветственные крики, перемежаемые оскорбительным свистом и улюлюканьем, и на ринг поднялся Том Молино в сопровождении своих секундантов, Билла Ричмонда по кличке Черный ужас и Билла Гиббонса, спортивного арбитра.

– А он выглядит сильным малым, – заметил Перегрин, с тревогой разглядывая фигуру негра, точнее, то, что ему удалось увидеть в складках его просторного пальто.

– Весит примерно между тринадцатью и четырнадцатью стоунами, – со знанием дела заявил мистер Фитцджон. – Говорят, он часто выходит из себя. Вас не было на бое в прошлом году? Нет, конечно же, не было – я забыл. Словом, все оказалось плохо, очень плохо. Толпа освистала его. Не знаю почему, ведь никто не оскорблял Ричмонда, а он тоже чернокожий. Полагаю, потому, что все хотели победы Крибба. Но выглядело происходящее не очень красиво, поэтому негр решил, что с ним обошлись несправедливо, хотя все это, разумеется, – чепуха на постном масле. Крибб намного сильнее его, он вообще лучший боксер из тех, кого я когда-либо видел.

– А вам, случайно, не доводилось видеть Белчера[11]? – осведомился Перегрин.