Дело Ливенворта (сборник) - Анна Грин (1926)

– Я говорил, что ничего подобного не было со времен дела Лафарж? Так вот, такого еще не было ни в одном деле. Удивительный случай! Мистер Рэймонд, – от волнения он впервые за все время нашего знакомства посмотрел мне в глаза, – приготовьтесь к разочарованию. Признание Ханны – фальшивка!

– Фальшивка?

– Да. Фальшивка, подделка, называйте, как хотите. Она этого не писала.

Ошеломленный, я в негодовании вскочил с кресла и воскликнул:

– Почему вы так решили?

Наклонившись, он вложил письмо мне в руку.

– Взгляните. Осмотрите его внимательно. А теперь скажите, что вам в первую очередь бросилось в глаза?

– Первым делом я обратил внимание на то, что буквы не каллиграфические, а печатные, чего, собственно, и можно было ожидать от такой девушки, как она.

– Что еще?

– Письмо написано на обратной стороне обычной писчей бумаги…

– Обычной?

– Да.

– То есть это бумага обычного качества, которая продается в магазинах.

– Да, разумеется.

– Так ли это?

– Конечно.

– Посмотрите на строки.

– Что с ними? А-а, вижу, они идут рядом с верхним краем листа. Очевидно, здесь поработали ножницами.

– Другими словами, это большой лист, обрезанный до размеров обычной бумаги?

– Да.

– Это все, что вы заметили?

– Да, кроме слов.

– Разве вы не видите, что потерялось после такой обрезки?

– Нет, если только вы не имеете в виду штамп производителя в уголке. – Мистер Грайс прищурился. – Но я не понимаю, почему вы считаете, что его потеря имеет какое-то значение.

– Не понимаете? Даже если вспомните, что из-за этого мы лишились возможности найти пачку, из которой был взят этот лист?

– Все равно не понимаю.

– Хм… Значит, вы еще больший профан, чем я полагал. Разве вы не понимаете, что поскольку Ханне незачем было скрывать происхождение бумаги, на которой она написала предсмертную записку, это послание состряпано кем-то другим.

– Нет, – ответил я. – Ничего такого я не понимаю.

– Не понимаете?! Хорошо, тогда ответьте мне на такой вопрос. Стала бы Ханна, собираясь совершить самоубийство, задумываться о том, чтобы в ее предсмертном послании не оказалось никаких указаний на стол, ящик или пачку бумаги, из которой был взят лист, на котором она его написала?

– Не стала бы.

– Однако специально для этого были произведены определенные действия.

– Но…

– И еще одно. Прочитайте само признание, мистер Рэймонд, и скажите, что вы из него узнали.

– Эта девушка, – сказал я, перечитывая письмо, – не выдержав постоянного напряжения, решила покончить с собой, а Генри Клеверинг…

– Генри Клеверинг?

Вопрос этот был произнесен таким многозначительным тоном, что я оторвался от письма и посмотрел на него.

– Да.

– Ах, я не знал, что там упоминается имя мистера Клеверинга, простите.

– Его имя не упоминается, но описание настолько соответствует…

Тут мистер Грайс прервал меня:

– Вам не кажется немного странным, что такая девица, как Ханна, стала бы тратить время на описание человека, имя которого ей известно?

Я вздрогнул. Действительно, это было неестественно.

– Вы поверили в рассказ миссис Белден, не так ли?

– Поверил.

– Считаете, что она точно передала то, что происходило год назад?

– Да.

– И значит, верите, что Ханна, посыльная, была знакома с мистером Клеверингом и знала его имя?

– Несомненно.