Торнадо нон стоп - Солнцева Наталья (2004)

– Как я мог проглядеть врага в своем ближайшем окружении? Доверять во всем предателю, лживому, коварному, как ядовитая змея? – спрашивал себя Громов, все больше и больше распаляясь и закипая от бешенства. – Он всегда, смолоду мне завидовал, только я этого не замечал. А если и замечал, то сдуру даже радовался: вот, мол, я какой – везучий, сильный и удачливый, – сам Штырь мне завидует! Сам Штырь у меня на вторых ролях! Вот дурак! Идиот! Штырь – фигура в криминальном мире не рядовая. Он, конечно, не мог удовлетвориться тем положением, которое занимал. И только ждал своего часа. Вот и дождался! Договорились они с Андрюшкой, зятьком моим ненаглядным, как Грома завалить. Но это, ребята, у вас не выйдет! Недаром Штырь у Грома на вторых ролях перебивался…видать, не всем дано играть первую скрипку! Ничего, мальчики, я вам покажу! Я вам сделаю расклад, кто есть кто в нашей непростой жизни! Вы ж против Грома щенки! Птенцы желторотые!

Игорь Анатольевич приехал в Москву, когда на город опустились влажные и душистые сумерки, и сразу схватился за телефон. В разные концы притихшей столицы полетели звонки и указания, четкие требования, жесткие распоряжения. Гром чувствовал себя на коне. Депрессия и подавленность испарились, уступив место жажде деятельности. Он не отступил ни от одной рекомендации Матвеева, и результат превзошел ожидания. Назавтра Артемка оказался дома, немного испуганный, но живой и здоровый. Штырь исчез. А Андрей ползал на коленях по дорогому ковру, размазывая по лицу слезы и задыхаясь от рыданий, визгливо вымаливая прощение.

Гром брезгливо кивнул головой. Пусть мерзавец думает, что выпросил себе жизнь, пусть умрет неожиданно, не мучаясь от страха, – во имя Маринки, ее любви к этому ничтожному, недостойному…созданию. Даже как-то язык не поворачивается называть мужчиной это визжащее от ужаса существо! Гром не пощадил Штыря, и Андрею не будет пощады. Ядовитую змею, заползшую в дом, надо уничтожить, чтобы она не укусила второй раз.

– Приятные воспоминания?

Гром вздрогнул, так неожиданно прозвучал вопрос Дениса Аркадьевича, вырвав его из раздумий о недавнем прошлом.

– Ваш ход, – как ни в чем не бывало, напомнил Матвеев, указывая Громову на шахматную доску.

Ветер приносил из сада запах травы и дыма, облетевшие бело-розовые лепестки цветов, по лужайке радостно носились буль-терьеры, – все, как прошлым летом. Наверное, поэтому и накатили воспоминания.

Громов сделал ход, и снова неудачно.

– Как поживает супруга? – спросил хозяин дачи, стараясь сгладить недовольство гостя.

– Ничего, спасибо, – рассеянно отвечал Игорь Анатольевич, глядя на доску и в очередной раз поражаясь своей глупости.

– Передавайте привет Марине Игоревне от старого друга! – усмехнулся Матвеев, понимая настроение Громова. – О, женщины! Они как цветы! Чем красивее, тем больше требуют ухода и внимания! Та зарубка на старой сосне, о которой я говорил вам…

– Зарубка?… не понял Громов. Он уже забыл о предыдущем разговоре и теперь с трудом пытался вникнуть в суть происходящего.

– Ну да… Когда-то в ранней юности я сделал ее в память о женщине, о прекрасном погибшем цветке! Ее звали Марго… Маргарита! Великий Дюма писал о королеве Наваррской, его сын – о знаменитой парижской куртизанке Готье. И ту, и другую звали Маргаритой! Булгаковский Мастер был влюблен в Маргариту, и великий чернокнижник, продавший душу дьяволу, доктор Фауст…он тоже…любил женщину, носившую это имя. Как вы думаете, есть ли какая-то связь?..