Дорога ярости - Дэвид Хофмейр (2015)

– Видал я таких пацанов, как ты, – продолжает старик. – Были – и нету. Все вы одинаковые. Решили, что вам не место на земле, среди Остатков. Воображаете, будто вас ждут там, у Наблюдателей. Ошибаетесь.

Адам ничего не отвечает.

– Думаешь, ты какой-то особенный? И знаешь, как победить?

Адам пожимает плечами.

– Я думаю, шанс у меня есть.

– Черта с два. Ничего ты не знаешь. И о прошлом тоже.

– Я знаю, что тогда была совсем другая жизнь.

Старик кивает, но не в знак согласия.

– Другая – это слабо сказано. Тебе сколько… четырнадцать?

– Пятнадцать.

– Черт. Когда я был мальчишкой, у меня были такие густые волосы! Проклятое ядовитое небо. Дед мой дожил до шестидесяти, представляешь? Но ни у него, ни у кого другого из семьи не хватило денег, чтобы купить билет на эту проклятую Небесную базу.

– Ему надо было научиться водить мотоцикл. Глядишь, и на билет заработал бы.

Старик Дэгг кривит губы. Шаркающей походкой обходит Адама. Правой рукой он катит за собой металлическую тележку, на которой стоит его баллон с кислородом. Он похож на бомбу: выщербленный серебристый бачок с красным днищем и краном для кислорода наверху. Старик Дэгг поднимает лицо к небу, выгибает шею, вздрагивает и принюхивается. Потом отворачивается и сплевывает.

– Дождь собирается.

Адам поднимает глаза. Небо в буром мареве.

Не иначе как старик напился и ничего не соображает, поскольку Адам не замечает никаких признаков приближающегося дождя. На небе ни тучки. Лишь меловая полоса реактивной струи – напоминание о взлетевшей ввысь ракете. Старик протягивает руку. В кургузых грязных пальцах трепещет пожелтевшая купюра. Последняя, необходимая Адаму для того, чтобы оплатить участие в гонке. Эти деньги помогут ему улететь отсюда. Дрожащей рукой он хватает банкноту и сует в задний карман, пока ветер не вырвал ее и не унес.

Старик Дэгг надевает кислородную маску и делает судорожный вдох. Адам смотрит на капли конденсата на прозрачном пластике. На то, как губы старика втягивают мутный воздух. Старик опускает маску, и во взгляде его читается какое-то новое чувство. Пожалуй, грусть. Он разворачивается и ковыляет к двери. Колеса тележки с кислородом противно скрипят.

– Пожелаете мне удачи? – окликает его Адам.

У двери старик Дэгг поворачивается.

– Удачи? – Он поднимает лицо к небу и качает головой. – Чему быть, того не миновать. Тут уж ничего не поделаешь.

* * *

Адам садится на мотоцикл, пристегивает очки и жадно припадает к воздушной маске. Достает из кармана деньги и перекладывает в тайничок, выдолбленный в каблуке ботинка. Потом нажимает на газ, с удовольствием ощущая вибрацию в руках.

На байке все иначе. Только на нем Адам чувствует себя свободным.

Двигатель гудит. Горячий западный ветер бьет в лицо. Солнце обжигает шею. Все мысли о сумасшедшем старике Дэгге вылетают из головы.

Адам едет по берегу озера. Мимо заброшенной хижины дровосека, по выгоревшему кедровнику к старой пристани. Он всегда приезжает сюда в жаркие дни, когда нечем дышать от висящей в воздухе пыли, и все движется, словно в замедленной съемке.

Все, кроме мотоцикла.

«Лонгторн» прекрасен. Чудо-машина.

Байк способен вытягиваться в длину, уменьшая сопротивление воздуха для того, чтобы увеличить скорость. На кочках, плавно переключив передачу, наоборот, подбирается, обеспечивая ездоку максимальный контроль над дорогой. Он берет энергию у природы, у солнца и ветра, улавливает ее с помощью воздуховодов и солнечных батарей и хранит в накопителях и на фотосенсорах. Датчик, расположенный на руле приборной панели, показывает, сколько осталось мощности, на другом отображается количество энергии, поступающей от солнца, сильного ветра и просто от езды.

Мотоцикл – единое целое с ездоком. Байк чувствует его, подстраивается под его движения.