Горячая шестерка - Иванович Джанет (2002)

– Повернись, – велела я, – руки вверх, ладони на стену.

– Ненавижу! – завизжал он. – Ты точно как моя бывшая жена. Пронырливая, лживая, отвратительная сука. Ты даже на нее похожа. Такие же вьющиеся дурацкие волосы.

– Дурацкие волосы? Не поняла?

– Я хорошо жил, пока эта сука все не испортила. У меня был большой дом и хорошая машина. И стереосистема.

– И что случилось?

– Она меня бросила. Спросила, что со мной скучно. Скучный старина Моррис. В один прекрасный день она взяла себе адвоката, подогнала грузовик к дверям и вычистила все. Всю гребаную мебель, всю чертову посуду, каждую долбаную ложку. – Он показал на свой дом. – Вот все, что мне осталось. Этот дерьмовый стандартный домишко и подержанная «Краун Виктория», за которую еще два года платить. После пятнадцати лет на пуговичной фабрике, где я пальцы стер до костей, я ем кашу на ужин в этой крысоловке.

– Господи!

– Подожди минуту, – попросил он. – Дай я хоть дверь закрою. Там почти ничего нет, но это все мое имущество.

– Ладно. Только не делай резких движений.

Он повернулся ко мне спиной, запер дверь, повернулся и налетел на меня.

– Ух, – сказал он. – Прости. Потерял равновесие.

Я отступила.

– Что это у тебя в руке?

– Зажигалка. Ты ведь раньше видела зажигалки, верно? Знаешь, как они действуют? – Он щелкнул, и появилось пламя.

– Брось ее!

Он помахал зажигалкой.

– Смотри, какая симпатичная. Знаешь, что это за зажигалка? Уверен, даже не догадываешься.

– Я сказала, брось ее.

Он поднес зажигалку к своему лицу.

– Ты сгоришь. Уже ничего не сможешь сделать.

– О чем ты? Мама родная! – На мне были джинсы, белая, заправленная в них футболка, а вместо куртки темно-зеленая теплая рубашка. Я взглянула вниз и увидела, что пола моей рубашки уже горит.

– Сгори! – орал он. – Сгори в аду!

Я бросила наручники и баллончик и торопливо расстегнула рубашку. Выпуталась из нее, швырнула на землю и затоптала огонь. Пока я топталась на рубашке, Моррис исчез. Я подергала дверь черного хода. Заперто. Послышался звук заводимого мотора. Взглянула на дорожку и увидела удаляющуюся «Краун Викторию».

Я подобрала рубашку и надела ее. Нижняя правая пола практически отсутствовала.

Когда я свернула за угол, Лула стояла, опершись на машину.

– А где Мансон? – уныло спросила она.

– Сбежал.

Она наконец обратила внимание на мою рубашку и подняла брови.

– Могу поклясться, сюда ты приехала в целой рубашке.

– Не хочу об этом говорить.

– Похоже, кому-то вздумалось поджарить твою рубашку. Сначала машину, теперь рубашку. Эта неделя может стать для тебя рекордной.

– Знаешь, я вовсе не обязана это делать, – сообщила я Луле. – Везде полно хорошей работы.

– Например?

– В «Макдоналдсе» нанимают людей.

– Я слышала, еще и жареную картошку бесплатно дают.

Я подергала переднюю дверь Мансона. Заглянула в окно. Мансон завесил его старой простыней в цветочек, но в середине была дырка. Убогая комната. Потрескавшийся деревянный пол. Продавленная кушетка, прикрытая плешивым покрывалом. Старый телевизор на дешевой металлической подставке. Маленький столик перед кушеткой. Даже с такого расстояния я смогла разглядеть, что он весь облупился.

– У психа Мансона дела идут неважно, – резюмировала Лула, которая тоже заглянула в комнату. – Мне всегда представлялось, что убийца и насильник должен жить лучше.

– Он разведен, – объяснила я. – Жена все вычистила.

– Видишь, пусть это будет уроком. Надо всегда первым поспевать с грузовиком.