Марки королевы Виктории - Мейтланд Барри (2008)

– Пока мой португальский напарник занимался бумажными делами, я следил за стариканом. Ходил за ним тенью, пока не изучил его привычный маршрут как свои пять пальцев. Признаться, меня от его рутины уже стало тошнить: бар, набережная, парк, бар, набережная, парк – и так изо дня в день. Но вот однажды он зашел в маленький магазин в старом городе. Там продавались сувениры, разный антиквариат, а также монеты и марки. Старые марки. Вот, оказывается, чем он интересовался – марками. Прямо как Сэмми. Ну, значит, он вошел в магазин и долго разговаривал с продавцом – мне показалось, что целую вечность, – но так ничего и не купил.

Вернувшись к своему напарнику, я попросил его копнуть поглубже на предмет увлечения старикана. Через некоторое время он явился ко мне с газетной статьей пятнадцатилетней давности, где рассказывалось, что семейство Вашкунселлуш продало свою знаменитую коллекцию марок, чтобы получить средства для лечения матери Евы, болевшей раком, в одной из швейцарских онкологических клиник. Как явствовало из статьи, коллекция находилась в семье на протяжении трех поколений.

Когда я вернулся в Англию и рассказал об этом Сэмми, тот был на седьмом небе от счастья. Тогда у него и появилась идея написать книгу об особых марках с портретом королевы, на которую Ева так была похожа, и посвятить ее старому джентльмену. Признаться, я подумал, что это совершенно дикая идея, но она, как ни странно, сработала.

– Понятно…

– Ну так вот: когда эта книга вышла, Сэмми презентовал ее папаше Евы вместе с альбомом этих самых марок – их он специально для него подобрал. Старикана это тронуло до такой степени, что он даже разрыдался. Сэмми сам мне об этом рассказывал. Очевидно, мать Евы тоже имела сходство с портретом. С этого дня дела у Сэмми пошли как по маслу. Старикан продал ему свой дом и благословил на брак с дочерью, после чего удалился в домик, принадлежавший еще его родителям, где, вероятно, обитает и по сию пору, разглядывая подаренный альбом с марками.

– Похоже, Сэмми купил ее за марки, – сказала Кэти.

– Что ж, можно и так посмотреть на это дело.

– Эти марки… Они были подлинными?

– Подлинными?

– Да, вы не ослышались, я спрашивала именно об этом. Они были подлинными – или он велел изготовить их копии?

– Копии? Вы хотите сказать – подделки? – Уилкса вопрос поразил.

– Да. У Сэмми был человек, изготовлявший для него копии редких марок?

– Чушь собачья. В жизни ничего подобного не слышал. Почему, интересно знать, вы об этом спрашиваете?

– Скажите, Сэмми знал кого-нибудь, кто бы занимался такого рода делами?

– Изготовителя подделок?

– Изготовителя очень хороших подделок.

Уилкс, размышляя, некоторое время рассматривал потолок.

– Не имею представления. Он, по крайней мере при мне, никогда о таком человеке не упоминал. – Уилкс посмотрел на Кэти и улыбнулся.

– Как-то неубедительно вы это говорите. Уж не лжете ли вы мне, часом, Ронни? – сказала Кэти, все время сверля его взглядом.

– Не хватало еще выслушивать от вас обвинения! И это после того, как я столько всего вам порассказал!

Кэти скептически покачала головой:

– Вы ведь шпионили за ней, не так ли? После того как они поженились.

– Никогда!

– Конечно же, нет, Ронни. Вы просто сообщали Сэмми о том, что она делала, когда приезжала на свою квартиру в Кейнонбери.

– Да, – согласился Уилкс. – Но я не шпионил. Я просто приглядывал за ней, чтобы с ней ничего не случилось. Сэмми был весьма озабочен ее безопасностью.

– Вы предоставляли ему письменные отчеты?

– Ну нет. Никогда не любил бумажную работу.

– Вот поэтому вы ничего в жизни не добились, Ронни. А как насчет записных книжек? Должны же вы были отмечать маршрут и время?