Почему одни страны богатые, а другие бедные - Дарон Аджемоглу, Джеймс А. Робинсон (2012)

Макс Вебер, с которым мы уже встречались в предыдущей главе, дал самое знаменитое и широко признанное определение ключевого признака государства – «монополизации легитимного физического насилия» в обществе. В отсутствие такой монополизации плюс некоторого уровня централизации, который эта монополизация влечет за собой, государство не может выполнять свою функцию по поддержанию законности и порядка, не говоря уже о предоставлении общественных благ и поддержке и регулировании экономической активности. Когда государство не может достичь минимально приемлемого уровня политической централизации, общество рано или поздно погружается в хаос, как это произошло в Сомали.

Мы будем называть инклюзивными политические институты, которые являются одновременно достаточно плюралистическими и централизованными. Если хотя бы одно из этих условий не соблюдено, мы будем классифицировать политические институты как экстрактивные.

Между экономическими и политическими институтами существует сильная синергия. Экстрактивные политические институты концентрируют власть в руках элиты и не ограничивают ее в том, как и на что это власть может употребляться. В свою очередь, эта элита конструирует экстрактивные институты, которые позволяют ей эксплуатировать остальное население. Таким образом, экстрактивные экономические институты естественным образом возникают в условиях действия экстрактивных политических институтов. На самом деле, первые не могут выжить без вторых. Инклюзивные политические институты, распределяя власть среди широкого круга лиц, будут неизбежно разрушать основу таких экономических институтов, которые поддерживают экспроприацию ресурсов у большинства населения, создают барьеры для входа новых игроков на рынок и в целом ограничивают круг бенефициаров рыночной экономики узким кругом властных элит.

Например, на Барбадосе плантации, основанные на эксплуатации рабов, не могли бы выжить без политической системы, которая подавляла и полностью исключала рабов из политической жизни. Точно так же экономическую систему Северной Кореи, которая держит в нищете миллионы людей, но обеспечивает благополучие коммунистической элиты, нельзя себе представить в отсутствие тотального контроля коммунистической партии над обществом.

Такая синергия между экстрактивными экономическими и экстрактивными политическими институтами способствует их взаимному укреплению: политические институты позволяют властной элите сформировать экономические институты, которые не накладывают ограничений на саму элиту и препятствуют появлению новых крупных игроков. Кроме того, появляется возможность определять направление эволюции самих политических институтов. В свою очередь, экстрактивные экономические институты обогащают элиту, что позволяет использовать накопленное богатство для закрепления политического доминирования. Так, на Барбадосе и в Латинской Америке установленный колонизаторами политический режим дал им возможность сформировать такую политическую систему, которая позволяла сколачивать состояния, эксплуатируя всех остальных жителей. Ресурсы, которые элита в результате заполучила в свои руки, были направлены на то, чтобы создать такие армию и полицию, которые защищали бы монополию элиты на власть. Очевидный вывод состоит в том, что экстрактивные политические и экстрактивные экономические институты поддерживают друг друга и поэтому отличаются устойчивостью.

Их синергия, однако, не ограничивается только этим. Если в условиях экстрактивных политических институтов появляется конкурирующая группа с иными интересами и ей удается одержать победу, она, как и ее предшественники, почти не ограничена в том, как и на что она использует полученную власть. Это создает для пришедшей к власти группы стимулы сохранить экстрактивные политические и воссоздать экстрактивные экономические институты, как это сделал Порфирио Диас в Мексике конца XIX века.