Хроника одного задания - Гончар Анатолий Михайлович

Я нервничал. Время шло, рассвет близился, но ни Калинина, ни ушедшего с ним подполковника не было. Пару раз я порывался, не дожидаясь их возвращения, подняться на хребет, и оба раза запрещал себе это делать. Неосторожно упавший и вызвавший шум камень мог оказаться причиной гибели уже почти подобравшегося к врагу разведчика — и не важно, кого именно: подполковника Тарасова или сержанта Калинина, а могло статься и обоих. Сколько раз я проклял самого себя за то, что не пошёл вместе с ними, а остался ждать здесь, внизу, было не счесть. На востоке уже заалело, воображение рисовало мне картины одна непригляднее другой, а разум подсказывал: раз наверху тихо, значит, по крайней мере, их ещё не обнаружили. Светало.

«Считаю до пятисот и начинаю подниматься», — сил и дальше сидеть, сложа руки, уже не было.

Я успел досчитать до двухсот пятидесяти шести, когда на хребте обозначилось какое-то движение, чьи-то не слишком уверенные (а потому и слышимые) шаги приблизились к краю хребта и остановились, затем верёвка в руках державшего её Вячина дёрнулась. Дёрнулась и опала, и тут же дёрнулась снова и следом ещё раз. Затем натянулась и застыла в ожидании. Значит, всё в порядке, наверху свои. Закинув автомат за спину, я начал этот подъём первым. Вроде бы всё шло по плану и вскоре это должно было закончиться, но всё же абсолютной — стопроцентной уверенности в благополучном исходе нашего мероприятия не было.

— Товарищ прапорщик, — голос встретившего меня Калинина дрожал как осиновый лист, но вот от чего он дрожал: от холода или нервного напряжения, я бы определить наверняка не смог. — Товарищ прапорщик, — повторил он снова, — я всё сделал.

— Молодец!

— Я сделал это… — в оттенках голоса жуткая смесь гордости и… даже не берусь сказать чего… вины? Страха? Не знаю.

— Я понял, понял, молодец! — понимая, что это бесполезно, я всё же попытался успокоить перенервничавшего бойца. — «Вал»- Прищепе. — Лучшее, что я мог придумать — это отвлечь сержанта действием.

— А, да… — Юрка начал судорожно сдёргивать закинутое за спину и крепко притянутое ремнём оружие. Нда — а- а, если бы он начал так снимать его в момент опасности… — моё первоначальное решение отправить Калинина с одним ножом и гранатами в данный момент представлялось мне наиболее верным.

Мои спецы постепенно поднимались наверх, крайним выбрался снайпер Гаврилюк и, стараясь не шуметь, вытащил наверх рюкзак, набитый двухсотграммовыми тротиловыми шашками.

— Саша! — остановил я забравшего у Калинина «Вал» и уже готовившегося отдать ему свой автомат Прищепу. — Потом, позже, — мой «вперед смотрящий» понял меня с полуслова. Вверять оружие в руки всё ещё слегка дергающемуся Калинину пока не стоило. Пусть охолонёт. А то, как бы не стал палить, когда не надо.

— У меня всё в норме, — я услышал шаги поспешно идущего Тарасова уже давно, но даже не стал поворачиваться. Если бы это был враг, АКМС Вячина уже давно клацнул бы затвором.

— Хорошо. — Я обернулся. Тяжело дышавший подполковник, нагнувшись, вытирал о траву нож. Получается, он сделал ЭТО только что? А мы тут языками трепали? А если бы часовой что-либо услышал?

— Хорошо хоть чех говорливый и знающий попался, — в голосе Тарасова прозвучала странная смесь довольства и брезгливости, — не придётся тратить время на поиски.

Значит, он сперва захватил бандита в плен и лишь потом…

— Яйца выкручивал? — я не мог не съязвить.

— Нет, перец в задницу запихал, — буркнул он недовольно, и я не понял, сказанное было шуткой или…А Калинин свой нож вытереть — то хоть догадался? В кино это обычно делают об одежду убитого. В жизни кое-кто неудачно тыкал в неподатливую почву и в конце концов оттирал глиняной пылью… Впрочем, на то, чтобы делиться воспоминаниями и точить лясы, времени не оставалось.