Видения Коди - Джек Керуак (1960,1972)

Давным-давно на красном солнце – этот ух-безумный Коди, чья история это и есть, берегись.

Целая шобла печальных и любопытных людей и наполовину мрачных пиналась по сорнякам в обычных городских развалинах поля у Восточной Колфэкс-авеню, Денвер, октябрь 1942-го, с полураздраженными выражениями на лицах, гласившими: «Тут все равно что-то есть». Дрянь в зарослях была старой картой, бумажкой от «Мыла Кашмир», донной стекляшкой от разбитой бутылки, старой использованной батарейкой от фонарика, листком, драными клочками газеты (кто-то сохранил себе вырезку, а потом порвал), безымянными картонками, безымянными плетенками из сена, картонными кожухами от электролампочек, оберткой от старой жвачки «Курчавая мята», крышкой от коробки с мороженым, старым бумажным пакетом, сорняками с мелкими скукоженными лавандовыми побегами и листочками, как у Руссо, но октябрьски заржавленными – старым целлофаном – старым билетом на автобусную пересадку, странной гофрированной картонкой из ящиков с яйцами, камнем, кусками бурого стекла от пивных бутылок, старой сплющенной пачкой «Филлипа Морриса» – корни сорняков были лиловатого цвета борща и покидали свалявшуюся грязную землю, как мучимые песьи хуи вылезают из мошны – палочки – кофейный контейнер – и пустая пинтовая бутылка калифорнийского хереса марки «Пять звезд», выпитого старым алкашом дороги, когда все было не так мрачно.

Что на самом деле произошло, какой-то детворой на поле был обнаружен выкидыш, и сообщено патрулировавшему легавому, который теперь отправил своего напарника назад вызывать труповозку из морга. Что-то неимоверно стыдное в этом было, потому что хотелось посмотреть, однако если бы посмотрел, пришлось бы стать заметным, фактически выбрать место, где он вроде как должен быть, и если б даже это нашел, нужно было б тянуть шею поверх остальных и выдавать факт, что неимоверно болезненно: ты со своим личным смущенным, а также раздраженным лицом хочешь увидеть красное ужасное мясо мертвого младенца – пришел вынюхивать тут повсюду, чтобы увидеть его – вероятно, все это время зная, что это – Коди, следовательно, было стыдно, покуда другие парняги (Том Уотсон, Дылда Бакл, Эрл Джонсон) не подошли к нему из машины, и тогда стало легко разговаривать – Но вот: что это за покинутая несчастная штука и пугает, что безымянная душа (штука, созданная ужасностью лона, которое, когда выполняет полдела или даже завершает его, принимает растаявший мрамор мужской спермы, что есть как бы приемлемое вещество, скажем, в бутылке, и преобразует ее посредством работы некоего гнусного тайного яйца в крупный громоздкий кус разлагаемого мяса —) что этот безымянный маленький был-бы лежал, расплескавшись из бакалейного пакета, обертки бакалейщика, под деревом, что сухою Осенью обратилось почти в тот же оттенок красного, превратилось вот так вот, а не посредством влажных и тайных лон – Девчонки пугаются, когда видишь их в таких обстоятельствах, поскольку кажется, что с их стороны тут есть некая настойчивость глядеть тебе в глаза, дабы выяснить то личное про тебя, что, вероятно, и есть та штука, которой ждешь и жжешь, и убиваешь, дабы найти ее в них, когда думаешь о том, чтобы проникнуть к ним между бедер – тайная влажность женщины столь же неведома тебе, как и твои глаза ей, когда пред ними предстает выкинутое нечто в поле под темными и смертными небесами – Так вот рассуждает Коди. Что б ни сказал он (в трагических сумерках этого поля, с непокрытой головой), теперь он не говорит ничего —