Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина - Арно Леклерк (2014)

Сейчас кажутся очень далекими времена, когда исчезнувшая Советская армия, в частности Западная группа советских войск, размещенная на территории ГДР, могла угрожать Франкфурту или Страсбургу и когда в эпоху Леонида Брежнева (если точнее, то в 1970-е гг.) рост военной мощи СССР совпадал с успехами идеологии «бронекоммунизма». Уход с афганского театра военных действий – пусть даже сегодня это поражение принято считать относительным[245] – и трудности, возникшие во время Первой чеченской кампании, поставили под сомнение тот образ, который еще тридцать лет назад имела Советская армия. Годы правления Ельцина совпали с общим крахом военной системы, старением материально-технической базы и глубоким кризисом, который сегодня новое российское правительство стремится преодолеть, проводя необходимые реформы и привлекая достаточные бюджетные средства[246]. Официальные заявления по поводу модернизации различных составляющих вооруженных сил – ядерных, военно-воздушных или сухопутных – показывают, что Россия Владимира Путина намерена (она продемонстрировала это в ходе вмешательства в события в Южной Осетии и Абхазии в 2008 г.) снова наращивать военную мощь[247]. Демонстрация силы, однако, расценивается некоторыми западными наблюдателями[248] как своего рода магические заклинания, которые, в общем, соответствуют реальным изменениям. Восходящая к наследию былых эпох – царской и советской – военная культура России формировалась в условиях постоянной угрозы отовсюду. Действительно, русскому государству пришлось противостоять монголам на востоке, шведам, немцам и полякам – на западе, османам и персам – на юге. Строительство «социализма в отдельно взятой стране» вполне отвечало идеологии «осажденной крепости»: молодому советскому государству необходимо было бороться с «капиталистическими» и «империалистическими» державами. Желание вытеснить русских, демонстрируемое США и четко сформулированное Збигневом Бжезинским в его «Великой шахматной доске», расширение НАТО на восток после прекращения действия Варшавского договора, поощрение и поддержка «цветных революций» на Украине, в Грузии и Средней Азии, действия западных НПО и религиозный североамериканский прозелитизм – таковы примеры развернутого наступления на новое российское государство, возникшее после распада СССР[249]. Забота о сохранении «оборонительного щита» и переосмысление своей самобытности объясняют, почему Россия подвергла модернизации свою военную доктрину в отношении ближнего зарубежья, помимо стремления сохранить свои позиции среди ведущих ядерных держав мира. Это подразумевает глубокую перестройку всей военной системы, которая в 1990-е гг. не была проведена по политическим и финансовым причинам. Новый курс, взятый в 2000 г., предполагает проведение военной реформы: после неудачных попыток, предпринятых Павлом Грачевым и Сергеем Ивановым, подлинную реформу в 2008 г. начинает Анатолий Сердюков. Речь идет в первую очередь о сокращении личного состава, модернизации вооружений, реформировании штабов. Планируемая к завершению в 2012 г. реформа направлена на выстраивание Российской армии по американской и европейской моделям. Число армейских сухопутных соединений должно быть сокращено в 10 раз – с 1890 до 172, однако сокращения в военно-воздушных, космических войсках, частях ВМФ, ПРО, ВДВ и спецназа необходимо проводить гораздо осторожнее. Помимо роста профессионализма призывников следует также ограничить срок службы; приоритет должен отдаваться высокотехнологичному вооружению, особенно тому, которое предназначено для контроля сетей, объединяющих разведку, командование, управление и связь, – имеется в виду программа С3I. В 2009 г. государством для военных нужд были заказаны 11 спутников. С другой стороны, заказы на обычные виды вооружения все еще остаются ограниченными: 60 танков, 240 транспортных автомобилей и БМП и 15 боевых вертолетов в том же году. В сфере военно-морского флота приоритет отдается новым стратегическим подводным лодкам, несущим на борту баллистические ракеты, в то время как оснащение флота новыми летательными аппаратами происходит с задержкой – это касается производства к 2015 г. 70 истребителей-бомбардировщиков «Су-34»; к 2020 г. эта цифра должна увеличиться до 200 боевых машин, что представляется столь же нереальным, как и создание к 2020 г. шести авианосных групп. Медленная постановка на вооружение стратегических ракет, в частности ракеты «Булава» для подводных лодок, связана с бюджетными ограничениями, существующими, несмотря на приоритет, отдаваемый стратегическим вооружениям, и, возможно, с потерей некоторых технологических цепочек с момента, ставшего высшей точкой развития советского ВПК. Именно в этом контексте в 2010 г. была принята новая ядерная доктрина, согласно которой «Россия оставляет за собой право применения ядерного оружия в ответ на использование ядерного или другого оружия массового поражения против нее и (или) ее союзников, а также в случае направленной против нее и осуществляемой посредством обычных видов вооружения агрессии, могущей поставить под угрозу само существование государства». Эта формулировка отражает значимость сохранения ядерного «щита», гарантирующего безопасность страны по крайней мере до 2020 г., что необходимо для восстановления обычных вооруженных сил. Начатая в 2008 г. реформа Сердюкова идет полным ходом, и кризис 2009 г. не помешал выделению необходимых средств: Россия продолжает тратить 3 % своего ВВП на оборону.