Жить настоящим - Тара Пэмми (2014)

Нихат не желала, чтобы разговор зашел о ней.

– Такой я была раньше. Я больше не та девушка, которую ты когда-то знал, Азиз.

– Почему именно акушер-гинеколог? Почему не кардиолог?

Нихат замерла, пораженная тем, как легко он смог добраться до сути. Как же хорошо он ее изучил!

– Твоя мать умерла восемнадцать лет назад, Нихат. Ты не сможешь уже спасти ни ее саму, ни ее ребенка, которому она пыталась дать жизнь. Принцесса Зохра важна для Аяана и Дахара. – В этот раз на первое место Азиз поставил брата. – Сможешь ли ты сохранять беспристрастность, когда наступит время? Или ты ведешь нескончаемую борьбу сама с собой, снова и снова пытаясь сохранить жизнь собственной матери?

Нихат вздрогнула: его слова попали в цель. Она чувствовала, как кровь отхлынула от лица, но молчать не собиралась.

– Можешь ненавидеть меня, если хочешь, Азиз, но не смей подвергать сомнению мою квалификацию врача. Я выбрала гинекологию, потому что, несмотря на прогресс, которым Дахар обязан твоей семье, о женском здоровье здесь по-прежнему не думают и устаревшие законы диктуют женщинам, как им жить.

– Главное, чтобы ты об этом не забывала, доктор Захари. Потому что ты заплатила за это приличную цену, верно?

Нихат опустилась на скамейку.

Азиз считает, что она оставила его потому, что любовь к медицине была сильнее любви к нему. И она позволила поверить в эту ложь.

Она действительно заплатила высокую цену. Она заплатила своим сердцем, своей любовью. Она заплатила за то, что не могла изменить. Она построила свою новую жизнь из осколков и не позволит даже принцу Дахара сломать ее.

Глава 3

Азиз прислонился к стене возле кабинета Аяана и глубоко вздохнул. После долгого пути из своего крыла в эту часть дворца пот струился по его телу. Закрыв глаза, он потер правое бедро, мысленно заклиная боль утихнуть.

Конечно, это не помогло. Он провел четыре месяца, напиваясь до бесчувствия, безразличный к пище и физическим нагрузкам. Его пренебрежение к себе оборачивалось раздирающей ногу болью. Она пульсировала из-за долгой неподвижности, из-за недостатка тренировок. Перед глазами замелькали точки, и Азиз медленно опустился на пол.

Он не раз жалел, что все еще жив. Но даже тогда к нему не приходила мысль убить себя.

Его список прегрешений был и без того длинным, чтобы добавить к нему еще одно преступление – против бога. Поэтому он продолжал существовать, безразличный ко всему.

Презрение к самому себе, отсутствие интереса к жизни, пренебрежение собственным телом не трогали Азиза, пока последствия этого могли затронуть только его. Однако теперь…

Теперь это грозило обернуться против брата и Зохры.

Какая бы гниль в нем ни жила, нельзя допустить, чтобы она распространилась, нельзя допустить, чтобы она уничтожила то хорошее, что наконец происходит в его семье. Нельзя допустить, чтобы у них отобрали что-то еще.

И если ради этого надо дать бой самолюбию и прекратить прятаться, встретиться лицом к лицу со своими демонами. Если надо признаться в том, что он все разрушил своими безрассудными поступками, так тому и быть. В любом случае он не может вечно избегать последствий того, что натворил.

– Азиз? – раздался в его ушах голос Аяана.

Азиз облизнул пересохшие губы, прочистил горло. Слова не шли с языка. Он с трудом проговорил:

– Помоги мне подняться.

Брат не двигался. Стиснув зубы, Азиз постарался не дать горечи вырваться наружу.

– Хочешь наказать меня за ту оплеуху? – насмешливо спросил он. – Вы мне поможете, если я вас попрошу, ваше высочество?

Аяан выругался и протянул ему руки:

– На счет три.

Азиз кивнул и сделал глубокий вдох. Схватившись за запястья брата, он поднялся.

Аяан прислонился к противоположной стене.

– Это всегда так? – В его голосе прозвучал гнев, а под ним – боль.

Азиз сдержал язвительный ответ, который рвался с языка, и покачал головой.