Наследница царицы Савской - Индия Эдхилл (2004)

Соломон смотрел вниз, на базар. Двигались цветные пятна – это переносили тюки тканей и корзины с фруктами. Яркими вспышками в толпе тут и там виднелись женщины.

А по ту сторону базара лежала улица Богов. Теперь в Иерусалиме жили и работали иноземцы; они хотели поклоняться своим богам и делать это по-своему. Соломон удовлетворял их прошения и позволял строить собственные храмы и алтари. Местных противников таких вольностей он обезоружил, обязав новые алтари и храмы платить пошлину Храму Господа Яхве и его священникам.

«Теперь всем выгодно, все вполне довольны и не нарушают мира». Соломон криво усмехнулся. Почти все довольны. Увы, пророка Ахию Силомлянина удовлетворить не могло ничто.

«Даже Храм Господа ему не нравится. Не говоря уже обо мне и моих законах».

Он посмотрел на храм, возвышавшийся над городом. Священное здание венчало его, словно корона; столько золота пошло на украшение, что Дом Господа в полуденном свете горел, словно второе солнце. «Такой великий храм…» И все же иногда Соломон сомневался, действительно ли храм стоил всех нескончаемых затрат на него.

Но теперь отступать было слишком поздно. По правде говоря, поздно стало задолго до того, как был заложен первый камень высоких стен храма. Ведь он был не просто зданием, возведенным во славу Бога Израиля. Храм был ловушкой, такой хитроумной, так богато разукрашенной золотом и напоенной запахом благовонных курений, что Соломон только теперь в полной мере осознал, как сильны эти цепи и как тяжело ярмо.

«Мой отец избежал этой ловушки. А Премудрым все равно называют меня!»

И все же он заслужил это прозвище. «Я просил у Господа мудрости, чтобы хорошо править, чтобы судить честно и справедливо. Я и не подумал о том, чтобы попросить также свободы. Если бы я только не стал царем…»

«Мой брат Адония поверг бы царство в руины, под которыми и его надменная безумная голова не уцелела бы». Соломон очень жалел о прошлом, но все же никогда не сомневался, что из всех сыновей царя Давида он один мог наследовать престол. «Ведь лишь меня воспитывали так, чтобы больше думать о царстве, чем о себе». И это наставило его на путь, приведший сюда.

Он был младшим царским сыном, зачатым в грехе и рожденным в горе и сомнении. Никто и не думал, что он выживет, – а он не просто выжил, но вырос и окреп. Из него вырастили царя. Растила и учила его женщина, мудрая в путях власти и еще более мудрая в дорогах любви. Он пытался стать справедливым и проницательным, терпимым и осторожным. Он был не военным, как отец, а мирным человеком, ненавидевшим цену войны – кровь и бедствие.

Теперь, после долгих лет его упорного труда, царство наслаждалось благодатным покоем. Крестьяне могли заботиться о своих виноградниках и стадах, ничего не боясь. Купцам не приходилось опасаться, ведь с дорог царства исчезли разбойники.

Всего за три поколения земли Израиля и Иудеи изменились до неузнаваемости, разрастаясь из союза вечно грызущихся племен в царство, а затем в империю. Всего за три поколения царей.

Саул. Давид. А теперь Соломон.

Царь Саул был воином. Он отбросил филистимлян назад в их прибрежные города. Теперь о первом царе говорили редко, ведь на его подвиги легла тень безумия, а потом их затмила сияющая слава преемника. И хотя народы Израиля и Иудеи вел к победе Саул, но именно Давид превратил обычные победы в нечто большее.

В царство.

Под властью Саула племена Израиля и Иудеи жили как в давние времена. Правление царя Саула сводилось к силе. Саул вообще скорее был военачальником, чем царем, скорее боевым вождем, чем судьей. При Давиде сам смысл царствования изменился. У Давида, как и у Саула перед ним, были воины. Но у Давида было и нечто большее – власть. При царе Давиде победы в битвах стали способом присоединять новые земли и города. Ко времени своей смерти Давид Великий правил землями от Египта до ливанских гор, от приморских городов филистимлян до равнин страны Моав. В наследство он оставил империю.