Дым - Дэн Вилета (2016)

Обе сорочки, — продолжает он, повернувшись к наставникам, — также несут следы попыток свести пятна: в одном случае попытка была крайне примитивной, — кивок в сторону Томаса, — а в другом намного более тонкой. Это очень сложно объяснить, мистер Спенсер.

Джулиус судорожно сглатывает, дергает головой. Теперь в его голосе звучат панические нотки:

— Я полностью отрицаю… Вы ответите за это перед моей семьей! Виной всему этот мальчишка, эта тварь…

От гнева у Джулиуса путаются мысли. Его спасает Суинберн: бросается к нему, шелестя темной сутаной, хлопает его по плечу, велит закрыть рот. Вблизи от Суинберна пахнет затхлостью и духотой, как в подвале, который долго не проветривали. Запах и помогает Томасу прийти в себя, потому что во всей комнате реальным кажется только это. Запах и еще стук, словно кто-то колотит тяжелым кулаком по дереву. Правда, стук никого не заботит. Должно быть, это его сердце.

— Мистер Спенсер невиновен, — безапелляционно провозглашает Суинберн, будто выносит судебный вердикт. — Я провел собственное расследование происшествия прошлой ночью. Здесь все ясно. Во всем виноват этот мальчик. Он сильно дымит. Он инфицировал Спенсера.

— Инфицировал? — Ренфрю улыбается. Его едва слышно, потому что стук становится громче. — Это же медицинский термин, мастер Суинберн. Обычно вы их не употребляете. Однако вы правы, дым инфицирует. Боюсь только, что это явление понимают ошибочно. Вот почему я настаиваю на том, чтобы оба ученика приняли участие в завтрашней экскурсии.

Заявление доктора Ренфрю сопровождается взрывом выкриков и голосов, но Томаса больше всего пугает то, что сердце его, по-видимому, остановилось: раздается последняя громкая дробь, а потом — ничего.

— Так быть не должно, — повторяет снова и снова кто-то из учителей — Хармон? Уинслоу? — высоким, визгливым голосом, и эта фраза как нельзя лучше передает смятение Томаса.

Мгновение спустя распахивается дверь, и на пороге возникает невысокий, растрепанный Крукшенк, школьный привратник, и смущенно произносит среди внезапно наступившей тишины:

— Просим прощеньица. Стучал, пока костяшки в кровь не сбил. Никакого ответа. Послание для мастера Фойблса меж тем. Как бы это, срочное. Будьте добреньки.

Обозначенная таким образом персона приходит в ужас.

— Не сейчас, ты, дубина! — кричит Фойблс, бежит через всю комнату и за руку вытаскивает привратника наружу. В прихожей они продолжают беседовать — шепотом, но достаточно громко, чтобы приковать к себе всеобщее внимание.

— Дак вы сами все твердили, чтоб тотчас, — доносятся оправдания Крукшенка.

— Но нельзя же врываться таким вот манером, — распекает его Фойблс. — Вот дубина стоеросовая.

Тем не менее он пребывает в приподнятом настроении, когда закрывает за привратником дверь и возвращается в кабинет директора.

— Посылка прибыла, — сообщает он с широкой улыбкой и триумфально потирает ладони, но царящая в комнате атмосфера напоминает ему о том, что здесь произошло. Он подавленно ретируется в угол и прячет лицо в носовой платок, якобы собираясь прочистить носовые проходы. Наподобие стрелки компаса, на время отклонившейся под действием магнита, внимание присутствующих вновь обращается к Ренфрю, который по-прежнему стоит в центре кабинета. Но негодование, которое последовало за его заявлением, уже спало, и в голове Томаса наконец наступает ясность.

Он потерян.

Но все-таки поедет в Лондон.

— Есть ли возражения? — спокойно интересуется Ренфрю.

Суинберн меряет его яростным взглядом, потом поворачивается к нему спиной и обращается к директору:

— Мастер Траут, этот юноша — носитель болезни среди наших подопечных. Его следует немедленно отослать из школы.

Он не снисходит даже до того, чтобы указать пальцем на Томаса. Но Траут мотает головой:

— Невозможно. У него могущественный покровитель. Больше не желаю слышать об этом.