Танец на кладбище - Линкольн Чайлд, Дуглас Престон (2009)

Голова у нее отчаянно болела. Капельница, стоявшая рядом с кроватью, раскачивалась в лунном свете, слегка поскрипывая, как ржавая вывеска на ветру. Неужели это она толкнула ее? Нет, это, наверное, медсестра задела штатив, когда заходила в палату, чтобы принести очередную порцию успокоительного, которое Нора отказывалась принимать. Или это заглянул полицейский, который охранял ее палату. Она посмотрела на дверь. Та была закрыта.

Капельница продолжала раскачиваться и скрипеть.

Нору вдруг охватила какая-то странная отрешенность. Вероятно, это следствие усталости. Или побочный эффект второго сотрясения мозга.

Сотрясение мозга. Ей не хотелось думать об этом. В памяти невольно вставали картины недавнего прошлого: темная квартира, открытое окно и…

Нора чуть тряхнула головой, зажмурилась и стала ровно дышать. Через некоторое время она успокоилась и открыла глаза. Вокруг нее была все та же палата, в которой она провела уже три дня. Ее кровать находилась рядом с окном. Жалюзи были опущены, соседняя кровать, стоящая у двери, задернута шторками.

Нора внимательно посмотрела в ту сторону. За шторками в неярком свете, падавшем из ванной, виднелся силуэт лежащего человека. Или это только казалось? Ведь когда она засыпала, соседняя кровать была пуста. Она провела в палате уже три дня – доктора утверждали, что ей необходимо медицинское наблюдение и обещали выписать завтра, – и все это время она лежала одна.

Казалось, все повторяется с ужасающей точностью. Прислушавшись, Нора различила слабое прерывистое дыхание. Она снова осмотрелась. Комната выглядела как-то странно – ее углы казались изломанными, темный экран телевизора, установленного над кроватью, причудливо искривился, как в фильме немецких экспрессионистов.

«Наверно, мне это снится, – подумала Нора. – Просто сон, и больше ничего».

Ее охватило сонное оцепенение, приятно убаюкивающее все чувства.

Силуэт на кровати зашевелился. Оттуда послышался вздох, сменившийся булькающим звуком. Потом на фоне шторки медленно возникла рука. Сжавшись от ужаса, Нора вцепилась в простыню. По телу разлилась предательская слабость…

Шторка медленно поехала в сторону, звякая кольцами о стальную штангу. Не в силах пошевельнуться, Нора со страхом смотрела, как с кровати поднимается страшная фигура, перемещаясь из темноты в луч лунного света.

Билл.

То же раздувшееся лицо, спутанные волосы, ввалившиеся глаза, землистые губы. Та же высохшая кровь и заскорузлая грязь. Нора застыла, молча наблюдая, как развертывается кошмар, который положит конец всем ее мучениям.

Фигура встала с кровати, глядя в ее сторону. Это был Билл… и все же не он… живой мертвец. Он сделал шаг вперед. В зияющей дыре рта копошились черви. К ней потянулась рука с длинными потрескавшимися ногтями. Голова медленно склонялась вниз, готовясь ее поцеловать…

Нора с криком села на кровати.

Какое-то время она сидела неподвижно, вся трясясь от ужаса. В конце концов до нее дошло, что это был лишь сон, и она почувствовала невероятное облегчение. Такой же сон, как и в прошлый раз, только гораздо страшнее.

Нора лежала на кровати вся в поту, слушая, как постепенно замедляется бешеное биение сердца. Ночной кошмар отступил, как морской прилив. Капельница не качалась, телевизор обрел нормальную форму. В комнате было темно, луна больше не светила в окно. Шторки вокруг соседней кровати были плотно задернуты. Оттуда не раздавалось никаких звуков, кровать была пуста.

Или все же нет?

Нора посмотрела на чуть колеблющуюся материю. Она была непрозрачной, и за ней ничего не проглядывалось.

Нора попыталась себя успокоить. Конечно же, там никого нет. Ей все приснилось. Ведь д’Агоста заверил ее, что в палату больше никого не положат. Она закрыла глаза, но сон все не шел, да она и не хотела засыпать. Вдруг опять приснится какой-нибудь ужас?

Глупо, конечно. Все это время она почти не спала. Ей отчаянно требовался отдых.