Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд (2012)

Через десять минут он понял, что придется позвонить Жанетт Чильберг и попросить помощи. И когда Жанетт спросила, что произошло, он описал увиденное как наихеровейшее из всей той херни, что ему случалось видеть за всю свою херовую карьеру.

Гамла Эншеде

Милый Юхан, думала она. Мир не должен рухнуть из-за того, что мы, взрослые, ведем себя плохо.

Все наладится, вот увидишь.

– Прости. Никто не думал, что все так получится… – Она наклонилась и поцеловала его в щеку. – И знай: я никогда не предам тебя. Я здесь, с тобой, и Оке тоже всегда тебя поддержит, обещаю.

Насчет последнего она была не вполне уверена, но в глубине души не верила, что Оке бросит Юхана. Просто не сможет.

Она осторожно встала с кровати сына и, прежде чем закрыть дверь, обернулась и посмотрела на него.

Юхан уже спал. Жанетт все еще размышляла, как с ним быть, когда зазвонил телефон.

Жанетт сняла трубку. Это, к ее разочарованию, оказался Хуртиг.

Какой-то миг она надеялась, что звонит София. – Так, что случилось? Скажи, что это важно, иначе я… – Да, это важно, – тут же перебил Хуртиг.

Он замолчал. Фоном Жанетт слышала возбужденные голоса. Если верить Хуртигу, Жанетт не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в город.

То, что видел Хуртиг, сотворил нелюдь.

– Какой-то больной ударил человека ножом раз сто, не меньше, разделал, как тушу, а потом взял малярный ролик и покрасил всю квартиру!

Проклятье, подумала Жанетт. Только не сейчас.

– Я приеду, как только смогу. Дай мне двадцать минут.

Ну и я снова бросаю Юхана.

Она положила трубку и написала Юхану короткую записку на случай, если он проснется. На мальчика иногда находил страх темноты, и Жанетт включила весь свет в доме, а потом села в машину и поехала назад, в Сёдермальм.

Меньше всего ей сейчас нужна расчлененка. Первым делом надо думать о Юхане. И к тому же это закрытое расследование… Карл Лундстрём и Вигго Дюрер.

И не в последнюю очередь – Виктория Бергман. Внезапная заминка с судом первой инстанции Накки.

Дождь перестал, но везде были большие лужи, и Жанетт не решилась ехать быстро, боясь аквапланирования. Похолодало. Термометр на Хаммарбюверкен показывал одиннадцать градусов.

Деревья в Колерапаркене изнемогали от красок осени. Жанетт взглянула на город с моста Юханнесховсбрун. Стокгольм был фантастически прекрасен.

Эдсвикен

– Еще кофе? – Аннет Лундстрём закашлялась и чуть не пролила кофе.

– Да, спасибо.

Аннет села и налила чашку.

– Что вы думаете?

– Не знаю…

София посмотрела другие рисунки. На одном была компания, состоящая из трех мужчин, девочки, лежащей на кровати, и еще одной отвернувшейся в сторону фигуры. Второй был более абстрактный, сложнее для толкования, но и на нем присутствовали две фигуры. Посреди рисунка помещалась безглазая фигура, окруженная хаосом лиц, а в нижнем левом углу еще одна фигура была готова исчезнуть с рисунка. Видна только половина тела, лица нет.

София сравнила этот рисунок с первым. Та же безглазая фигура выглядывала из окна в сцене в саду. Большая собака, мужчина позади дерева. U1660?

– Что именно вам непонятно в рисунках? – спросила София над чашкой кофе.

Аннет Лундстрём неуверенно улыбнулась:

– Вот эта фигура без глаз. Я показывала рисунки Линнее, говорила, что она забыла нарисовать глаза, но она только сказала, что так должно быть. Подозреваю, что это ее автопортрет, что эта фигура – она сама. Но я не понимаю, что она хотела этим сказать. Что-то же эти фигуры должны обозначать. Не знаю… может, это ее способ сообщить, что она не хочет знать, что произошло.