Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд (2012)

– Многое говорит за то, что преступник – человек со всеми признаками пограничного расстройства. – София полистала блокнот, словно что-то ища.

– Как это проявляется?

– Он не чувствует границы между собой и другими.

– Примерно как при шизофрении?

Жанетт отлично знала, что значит пограничное расстройство, но хотела, чтобы София развила мысль.

– Нет-нет, совсем не так. Тут все совершенно по-другому. Человек мыслит в ключе “или – или”, он делит весь мир на черное и белое. Добро и зло. Друзья и враги.

– То есть те, кто не являются его друзьями, автоматически становятся его врагами? Примерно как Джордж Буш выразился перед тем, как вторгся в Ирак? – улыбнулась Жанетт.

– Да, примерно так. – София улыбнулась ей в ответ.

– А как ты объяснишь жестокость убийств?

– Тут важно смотреть на событие – ну то есть на убийство – как на особый язык. Выражение чего-то. – Вот как. – Жанетт подумала об увиденном.

– Итак. Преступник инсценирует перед собой свою собственную драму, и мы должны понять, что пытается сказать этот человек своими на первый взгляд иррациональными действиями. – С рядовым воришкой разобраться проще. Крадет, чтобы добыть денег на наркоту.

– Конечно. Даже в нашем случае многое поддается толкованию, но кое-что меня озадачивает.

– Например?

– Для начала – я считаю, что убийства были спланированы.

– Я тоже в этом абсолютно убеждена.

– Но в то же время чрезмерная жестокость указывает на то, что убийства совершались в приступе ярости. – И о чем тогда это говорит? О желании власти?

– Именно. Сильнейшая потребность доминировать и полностью контролировать другого человека. Жертвы тщательно выбраны, но в то же время и случайны. Юные мальчики без документов.

– Похоже на садизм. Что скажешь?

– Что убийца испытывает глубокое удовлетворение, истязая своих жертв. Он наслаждается, созерцая их бессилие и беспомощность. Возможно, происходит даже сексуальная подзарядка. Настоящий садист не может испытать сексуальное удовлетворение по-другому. Иногда жертву держат где-то в заключении и насилие растянуто во времени. Такого рода изнасилования часто заканчиваются убийством, в этом нет ничего необычного. Подобные преступления чаще всего тщательно спланированы и не совершаются из-за внезапной вспышки ярости.

– Но зачем столько жестокости?

– Как я уже сказала, некоторые преступники получают удовлетворение, причиняя боль. Это может быть необходимой прелюдией к другим формам полового акта.

– А бальзамирование мальчика, которого мы нашли возле Данвикстулля?

– Мне кажется, это эксперимент. Случайная выдумка.

– Но что за человек мог сотворить такое?

– На этот вопрос есть столько же ответов, сколько есть преступников и – с этой точки зрения – психологов тоже. Я сейчас говорю вообще, безотносительно к убийствам мальчиков-иммигрантов.

– И что ты думаешь?

– Я думаю, что такое поведение – следствие ранних нарушений личностного развития, произошедших из-за регулярного физического и психического насилия.

– Значит, преступник получается из жертвы?

– Да. Обычно преступник растет в условиях крайне авторитарного воспитания с применением насилия. Мать в таких семьях пассивна и уступчива. Возможно, в детстве преступник постоянно слышал угрозы родителей развестись и взял вину за развод на себя. Он рано выучился лгать, чтобы избежать побоев, ему приходилось вставать на сторону то одного родителя, то другого или заботиться о родителях в наиболее унизительных ситуациях. Ему приходилось утешать своих родителей, вместо того чтобы самому получать от них утешение. Возможно, он стал свидетелем попытки самоубийства. Он рано начал ввязываться в конфликты, пить и воровать, причем взрослые никак не реагировали на это. Короче, он всегда чувствовал себя нежеланным и ответственным за все.

– Значит, ты считаешь, что у всех преступников было ужасное детство?