Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд (2012)

После того как утром ему позвонила комиссар Жанетт Чильберг, он сразу начал готовить документы об объявлении Вигго Дюрера в розыск. Комиссару необязательно знать, что он, фон Квист, сам пытался дозвониться до Дюрера. Напротив, под влиянием минуты он решил угодить Чильберг. Теперь, после второго разговора, стало ясно: жизнь Ульрики Вендин в опасности, и это крайне скверно. Едва ли его, прокурора фон Квиста, можно обвинить в щепетильности, но всему же есть границы!

Соплячка чертова, подумал он. Ты же получила деньги – ну так заткнулась бы и сидела тихо.

А теперь все может обернуться по-настоящему плохо.

В последнее время прокурор много думал о Вигго Дюрере и пришел к выводу, что Дюрер – холодный, расчетливый, в высшей степени умный и наглый человек.

Если он захочет убрать Ульрику Вендин, он определенно способен ее убрать.

Прокурор, передернувшись, вспомнил один случай, имевший место лет пятнадцать назад, когда бывший начальник управления Герт Берглинд пригласил его к себе на Мёйю, в домик на шхерах.

Там были Вигго Дюрер и еще один человек, украинец, который каким-то образом имел отношение к адвокату и не знал ни слова по-шведски.

Они сидели на кухне. Дюрер и Берглинд никак не могли прийти к согласию насчет чего-то, может, какого-то частного дела, машины или яхты, которой предстояло сменить владельца. Берглинд разволновался и говорил громко, а Дюрер, довольно долго просидев молча, повернулся к украинцу и тихо заговорил с ним по-русски. Пока Берглинд исходил злобными аргументами, украинец поднялся и вышел в сарай, где начальник управления держал своих кроликов-призеров.

В открытое окно кухни донеслось отчаянное верещание, и через несколько минут украинец вошел с двумя свежеободранными племенными кроликами по десять тысяч крон за зверушку.

Берглинд побелел как бумага и тихо попросил гостей уехать.

Прокурор тогда подумал, что Берглинд расстроился из-за призовых денег, которых не получит, или, может, ему просто жалко было кроликов, но теперь фон Квист знал: Берглинд испугался. Бывший начальник управления уже тогда отлично понял, что за человек Вигго Дюрер.

Прокурор закрыл глаза, молясь, чтобы не оказалось, что к нему самому озарение пришло слишком поздно.

– Твою мать, – пробормотал он. Шестьсот миллилитров превосходного виски, двадцать один год выдержки, едко обожгли язву желудка.

Из-за дымного аромата виски прокурору вспомнился запах, исходящий от Вигго Дюрера. Когда Дюрер входил в помещение, это сразу можно было учуять. Не жареным ли чесноком от него пахло?

Нет, подумал прокурор. Скорее, порохом или серой. И это противоречило способности Дюрера растворяться, исчезать в толпе.

Если бы хоть один человек уважал прокурора Кеннета фон Квиста, этот человек мог бы сказать, что способность осознавать противоречия – не самая сильная сторона прокурора. Если бы этот человек щадил чувства прокурора поменьше, он мог бы (и в этом случае был бы ближе к правде) утверждать: взгляд прокурора на противоречивое поведение состоит в том, что такого поведения попросту не существует. Есть правильное и неправильное, и ничего между ними. А неспособность воспринимать противоречия – очень скверное качество для прокурора.

И сейчас прокурор констатировал: Вигго Дюрер – противоречивый человек.

Способный быть очень опасным – и в то же время неженкой, хнычущим из-за стенокардии, как во время их последней встречи. – Адвокат и фермер-свинозаводчик, – пробормотал он в стакан. – Как-то не вяжется.

Шоссе 222

Иво Андрич никак не мог сосредоточиться.

Ему казалось, он знает, что увидел на той фотографии в газете. И еще он знал, как ему хочется, чтобы увиденное оказалось правдой.

Пустые мечты могут замутить разум, обычно подчиняющийся логике. Если бы увиденное на фотографии из Русенгорда оказалась правдой, это противоречило бы логике.