Слабость Виктории Бергман (сборник) - Эрик Аксл Сунд (2012)

– Травмы почти идентичны тем, что были у жертвы с Турильдсплан. Следы порки плетью и другого жестокого насилия. Множество беспорядочных уколов иглой по всему телу. Кастрирован.

Мальчик лежал на спине, с поднятыми и скрюченными перед лицом руками, лицо повернуто в сторону. Жанетт показалось, что это выглядит как стоп-кадр смерти, словно последним действием мальчика была попытка защититься от чего-то. – Предполагаю, что в теле обнаружатся следы ксилокаин-адреналина, – продолжил Андрич, и Жанетт тут же перенеслась на несколько месяцев назад. – Пробы отправлены утренней почтой в судебную лабораторию. И ты видишь, что ноги связаны серебристым скотчем. Как и в прошлый раз.

Жанетт ощутила тяжесть в груди, снова стало трудно дышать, гулко забилось сердце. Мальчишек стравили, подумала она. Эта мысль пришла ей в голову еще весной, да и Иво говорил о том же. Неужели сейчас перед ними на блестящем столе лежит противник Иткула?

Каракул?

– Есть несколько важных отличий от мальчика с Турильдсплан, – сказал Иво. – Видишь их?

Жанетт не хотелось смотреть, мысль крепко отпечаталась в мозгу.

Двое братьев. Иткул и Каракул. Их натравили друг на друга, они готовы были убить друг друга голыми руками. Нет, это слишком чудовищно. Должен найтись ответ получше.

Кто-то другой, гораздо больше и сильнее, избивал их, убивал, а потом бальзамировал. Проще было бы растворить их в кислоте, как бы абсурдно это ни звучало.

– Видишь? – повторил Иво.

Патологоанатом легонько тронул руку мальчика. Не хватает кисти руки. Правой.

Теперь Жанетт увидела и то, что отличало этот труп от трупа с Турильдсплан. Ей трудно было удерживать взгляд на лице мальчика, а разглагольствования Иво о повреждениях не дали ей увидеть другие, более явные.

Иво взмахнул рукой над трупом.

– Следы укусов. Почти везде на теле, но особенно на лице. Ты же видишь?

Жанетт измученно кивнула. Кто-то не кусал, а скорее рвал зубами куски плоти на теле и лице мальчика.

– Одно меня удивляет. У этого тела другой… Как сказать? Цвет? Мальчик с Турильдсплан был скорее золотисто-коричневым.

А этот почти зелено-черный. Отчего это?

“Как, ну как София могла угадать настолько точно?” – подумала Жанетт. Меньше двенадцати часов назад они сидели на кухне и обсуждали каннибализм. Жанетт тут же замутило снова.

Иво задумчиво провел ладонью по лицу, наморщил лоб. – Слишком рано что-то утверждать, но этот мальчик не только пробыл в воде двое-трое суток. Его, вероятно, подвергли базовому или другому типу мумифицирования. Я не знаток в искусстве бальзамирования, но думаю, мои выводы довольно близки к правде.

– Сколько времени он мертв? – Жанетт сглотнула. Тошнило так, что трудно было говорить.

– Тоже трудно сказать, но, думаю, дольше, чем мальчик с Турильдсплан. Может, на полгода больше, что, как ты понимаешь, может кое-что значить.

– Да, возможностей множество. Мальчики умерли примерно в одно время, или один умер раньше другого, или наоборот. – Жанетт вздохнула, и Иво посмотрел на нее почти обиженно. – Прости, мне так тяжело, – пояснила она. – Вздох был не на твой счет. Ты просто звезда, вообще лучший из всех.

– Сейчас может быть и так, – кивнул Иво, – ведь старые опытные врачи уходят.

Жанетт поразилась его ответу. Ох уж эти оригиналы, подумала она. Иво так внимателен к мелочам, у него более живой ум и гораздо больший опыт, несмотря на то, что он сравнительно молод. Она задумалась: что же такое он пережил в Боснии? Жанетт никогда не спрашивала, а он никогда ничего не рассказывал о том времени. Просто знала, что он работал врачом и патологоанатомом с конца восьмидесятых.

– Больше ничего, что мне стоит знать? – Жанетт чувствовала себя бесконечно усталой.

Мальчик, лежащий на столе, гарантировал ей ночные кошмары. Она старалась не смотреть на него, но краем глаза все время видела тело, и казалось, что оно тянется за ней.

– Есть еще пара моментов.