День мертвых - Майкл Грубер (2013)

– А, милашка Кларисса? После того как я испортил ей фигуру, милашка Кларисса смылась и вышла за аргентинского спортсмена. На Рождество и день рождения присылает мне чек и открытку. Короче, миссис Тейтем сработала четко – спросила, где бы я хотел учиться, если есть вообще такое желание. Я сказал, что в обычной средней школе. Она устроила меня в Хэнкокскую общеобразовательную, и там мне понравилось. Взять хотя бы девочек: раньше у меня не было возможности видеть их каждый день. И ребят тоже – обычных засранцев, а не богатых. Богатые – это совсем другая категория засранцев, и мне гораздо сложнее их переваривать, потому что отец у меня классический богатый засранец. Ну и в Хэнкоке была вся эта фигня, которую показывают в фильмах про обычные школы. Единственное, что всех волнует, – это кто крутой, а кто нет, и как бы потрахаться, поржать и словить кайф, а самой учебой заниматься как можно меньше. И никто меня не бил и не говорил, что я позор для школы, потому что в таких школах, если тебя не арестовывают за убийство, то ты уже образцовый ученик.

Когда я перешел в выпускной класс, миссис Тейтем спросила, хочу ли я поступить в колледж. И я понял, что не хочу – никакого желания торчать за партой, ходить в библиотеку и строчить всякую херню. И вот гулял я как-то раз с корешами по центру, заметил призывной пункт и решил зайти – чисто из любопытства. А там стоял мастер-сержант – здоровенный негр с кучей наградных лент, ну и что тут скажешь? Чуть он меня заметил, сразу просек, кто я такой и для чего создан. Конечно, он делал свою работу, выполнял норму по призыву, но и вправду ведь хотел видеть меня в армии. А раньше я никогда никому не был нужен. Я был для всех как заноза в заднице, и даже если в армии требовалось просто подохнуть, то меня это устраивало. Мне исполнилось всего семнадцать, так что заявление шло за подписью отца. Миссис Т. не стала даже к нему с этим лезть. Просто сделала факсимиле – и вот я оказался там, где должен был либо умереть, либо убивать. Ничто другое меня тогда не интересовало.

Мардер очень хорошо помнил эту последнюю фразу. Остальное могло прозвучать и позже, не в первый вечер. А таких вечеров было много. Сидя в пикапе и предаваясь воспоминаниям, наблюдая за солнцем, встающим над горными вершинами, чтобы нести миру тепло, Мардер подумал, какими же молодыми, изумительно молодыми они были тогда. Ему самому едва стукнуло восемнадцать, сержант его обогнал года на два-три. Скелли оказался первым сверстником Мардера, с которым он мог обсуждать книги, который верил, так же как и он, что книги способны влиять на жизнь человека. Это будоражило, едва ли не пугало, и это почти так же врезалось в память, как стройные, умелые тайские девушки.

Они въехали в Мексику через Пресидио, погранпереход в горах Чинати. За рулем на этот раз был Мардер. Передавая паспорта мексиканскому пограничнику, он невольно отметил, что документы Скелли оформлены на чужое имя. По двухполосному шоссе друзья двинулись на юг, в Охинагу – типичный мексиканский пограничный городок, в котором кипела жизнь и который был похож на американские, но только внешне. Там они заправились и перекусили в близлежащей taqueria[22].

– Ну вот мы и в Мексике, – объявил Скелли.

– Как догадался?

– Ну знаешь – парни в серапе, сеньориты со сверкающими глазами. Я это к чему: ты куда-то конкретно собрался?

– Да, я хочу пожить у себя в доме. Это в Плайя-Диаманте, на побережье Тихого. В Мичоакане.

– Оттуда родом Чоле.

– Точно. Я планирую поместить ее прах в фамильный склеп.

– И?..

– И я ненавижу эти фастфудовские тортильи из пшеничной муки. Поскорей бы найти домашние, из куку-рузной.

– Опять тумана напускаешь, Мардер. Тебе не идет. Это я тут человек-загадка. А ты почтенный семьянин с обычной работой и любящими родными-близкими. Стате давно звонил?

– Не так давно.