День мертвых - Майкл Грубер (2013)

Дети встали как вкопанные, во все глаза глядя на него. Девочка, Эпифания, сказала:

– Нет, сэр. Мы все сами делаем. Вылавливаем листья и добавляем химикаты, а когда машина ломается, Бонифацио ее чинит. Но она ломалась всего два раза.

– Мы в нем не плаваем, – добавил мальчик.

– Даже когда никто не видит?

– Да, – сердито бросил мальчик. – Только в море.

И они скрылись из виду, о чем-то перешептываясь.

Когда Мардер подходил к дому, до него донеслись не столь уже безобидные звуки – треск в кустах под стеной, выходившей на нижнюю террасу, и тяжелое мужское дыхание. Сквозь заросли олеандра он увидел Лурдес в объятиях какого-то парня лет двадцати пяти. Тот пытался запустить руку ей в шорты и целовал в шею, а девушка со смехом отбивалась, но явно не всерьез. Мардер сошел по лестнице, нарочито громко топая. Шелест листвы, испуганный шепот – и шаги, удаляющиеся за угол дома. С этим надо будет разобраться, но не сейчас.

Мардер вернулся в дом и по прохладным гулким коридорам прошел в комнату, которую выбрал для себя. Стены в ней были белые, окна выходили на море, и все купалось в свете. Кровать – с латунным каркасом, по виду антикварная – также впечатляла размерами, а вся прочая мебель представляла стиль мексиканской глубинки: светлые тона, резьба, краска, вмятины и червоточины. Это была спальня важного patrón[46] – или того, кто желал таковым стать. Мардера снова охватили двойственные чувства: «Мне здесь не место, и все-таки я здесь, я господин в этом доме и этой деревне». Некая тайная сила орудовала за кулисами его жизни – словно он плыл на корабле, ведомом каким-то незримым капитаном.

Он разобрал свои немногочисленные вещи и спрятал оружие в платяной шкаф, запиравшийся старинным латунным ключом с консервный нож величиной. Закончив с этими делами, Мардер услышал шум автомобиля, подъезжающего по гравийной дорожке. Он покинул комнату, обошел галерею и встал перед окном, смотревшим на двор. У дома остановился белый джип. Когда из него вышли трое, Мардер вернулся в комнату, достал «кимбер» и заткнул сзади за пояс, надел льняной пиджак и спустился на первый этаж.

Он дожидался визитеров в гостиной, небрежно откинувшись на спинку дивана. Мардера крайне интересовало, где сейчас его друг; присутствие Скелли не помешало бы во время предстоящей беседы с незнакомцами из внедорожника. В дверь заколотили, потом она резко распахнулась. В арке возникла троица мужчин, чистеньких, как мормонские миссионеры: рубашки с широким воротом, темные костюмы, коротко остриженные волосы, начищенные туфли. Они двинулись ему навстречу: один впереди, двое других чуть сзади. По пути все трое осматривались с таким видом, будто хотели купить дом, если уже не купили.

Первый встал прямо перед ним – ближе, чем позволяет этикет. Это был смуглый мужчина, на фут ниже Мардера, но грузный. Его лицо усеивали зажившие шрамы, а возле одного из глаз красовалась татуировка – две голубых слезы. Он сложил руки на груди и впился в Мардера взглядом.

Тот проговорил:

– Добро пожаловать в мой дом. Чем могу помочь вам, джентльмены?

– Можешь сказать, – ответил незнакомец, – кто ты такой и какого хера здесь делаешь.

– Меня зовут Мардер, я владелец этого дома. Хочу здесь жить. А вы кто будете?

Визитер покачал головой.

– Нет, мужик, не хочешь ты здесь жить. Тебе тут жить опасно. Акапулько, Пуэрто-Вальярта – вот где ты должен жить, вместе с другими гринго.

– Верно, я гринго, но еще я гражданин Мексики. Моя жена была мексиканкой, и у всех членов нашей семьи двойное гражданство. Так что спасибо за заботу о моей безопасности, но я, пожалуй, останусь.

Визитер улыбнулся и опять покачал головой.

– Нет, pendejo[47], ты не понимаешь. В здешнем воздухе слишком много свинца. Если останешься, то стопроцентно умрешь. – С этими словами он сунул руку за пояс, вытащил оттуда «глок» и помахал им у Мардера перед носом. – Теперь понимаешь, coño[48]?