Неприятная профессия Джонатана Хога - Роберт Хайнлайн (1969)

– Ну да, да, конечно… именно так я и подумал. – Но лоб его по-прежнему был нахмурен.

Синтия взглянула на него и ушла в спальню. Там она взяла сумочку, быстро перебрала содержимое, затем выдвинула потайной ящичек в туалетном столике.

– Если кто-то и забрался к нам, то вряд ли он сильно поживился. Бумажник на месте? А часы?

Он быстро проверил карманы и ответил:

– Вроде все в порядке. Должно быть, ты действительно забыла поставить стул на место, а я не обратил на него внимания. Ну как, готова?

– Уже иду.

Больше он не упоминал об этом. Но про себя удивлялся, как сильно подсознательные мысли могут повлиять на человека. Должно быть, он все же краем глаза заметил этот стул, выключая на ночь свет. Отсюда и его появление в кошмаре. Потом он выбросил эти мысли из головы.

V

Хог ждал их.

– Прошу вас, – сказал он. – Входите. Добро пожаловать в мою скромную берлогу. Присаживайтесь, пожалуйста. Может, по чашечке чая? Боюсь, – добавил он, – что кофе просто нет.

– Пожалуй, – согласился Рэндалл. – Вчера вы вышли из дома в восемь пятьдесят три, а сейчас только восемь тридцать пять. Думаю, нам следует выйти в то же самое время.

– Прекрасно. – Хог скрылся на кухне и почти сразу вернулся с подносом, на котором стояло все необходимое для чаепития. Он поставил поднос на столик рядом с Синтией. – Будьте добры, разлейте, миссис Рэндалл. Это китайский чай, – добавил он. – Мой любимый сорт.

– С удовольствием. – Она вынуждена была признать, что этим утром Хог совсем не выглядел сколь бы то ни было зловещим. Сегодня он производил впечатление самого обычного суетливого холостяка со следами тревоги на лице. А вот квартира у него отличная. Картины на стенах были хороши – насколько хороши, она точно не могла судить, поскольку плохо в этом разбиралась, но похоже было, что это подлинники. Впрочем, их было не так уж много, одобрительно отметила она. Как правило, холостяки, увлекающиеся искусством, похожи на старых дев, поскольку так же, как и они, набивают свое жилище доверху разным хламом.

К квартире мистера Хога это явно не относилось. В ней царила какая-то воздушность, приятная, как вальс Брамса. Синтии страшно захотелось спросить его, где он покупал свои занавески.

Хог взял протянутую Синтией чашку чая, подержал в руке, насладился ароматом и только потом сделал глоток. Потом он повернулся к Рэндаллу:

– Сдается мне, сэр, что сегодня утром мы встретились совершенно напрасно.

– Возможно. А с чего вы взяли?

– Сейчас объясню. Я и впрямь не знаю, что делать дальше. Ваш звонок… когда вы позвонили, я как раз заваривал утренний чай – прислуги у меня нет, – как всегда, по утрам. Наверное, рано утром голова у меня как в тумане… ну, понимаете, этакая рассеянность, я просто делаю то, что привык делать, встав с постели, умываюсь, и все такое, причем совершенно машинально, думая о другом. Когда вы позвонили, я не сразу сообразил, кто вы такой и что у нас с вами за дело. В какой-то степени, в ходе нашего разговора, в голове у меня прояснилось, я пришел в себя, но зато теперь… – Он беспомощно пожал плечами. – Теперь я не имею ни малейшего представления о том, что мне делать дальше.

Рэндалл кивнул:

– Звоня вам, я предполагал такую возможность. Не собираюсь выдавать себя за психолога, но мне казалось вполне возможным, что ваш переход от вечерней личности к дневной происходит в момент ухода из дома и любое вмешательство в ваш обычный распорядок дня может все нарушить.

– Тогда зачем же…

– Затем, что это никакого значения не имеет. Понимаете, вчера мы следили за вами и знаем, куда вы ходите.

– Правда? Так скажите же мне, скажите!

– Не так быстро. В последний момент мы вас потеряли. И вот что я предлагаю: мы проводим вас куда надо, до того самого места, где вы оторвались. И я надеюсь, что с этого места привычка поведет вас дальше, а мы пойдем за вами по пятам.

– Вы говорите «мы». Разве миссис Рэндалл вам помогает?