Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

Другие работники уже выстроились в цепочку и поднимали уцелевшие в фургоне мешки. Когда новый работник проходил мимо с мешком, он бросил быстрый взгляд на Трэна, но сразу же отвел глаза, стараясь скрыть облегчение из-за того, что Трэн не может работать.

Картофельный бог удовлетворенно кивнул и зашагал обратно к складу.

– Двойная плата! – крикнул Трэн в спину удаляющегося Картофельного бога. – Заплати мне вдвойне, я потерял из-за тебя ногу!

Менеджер обернулся и с жалостью посмотрел на Трэна, потом перевел взгляд на тело Ху и пожал плечами. Он с легкостью согласился. Ху не потребует компенсации.

Лучше умереть, ничего не чувствуя, чем ощущать каждый дюйм своего несчастного голодного тела. Трэн потратил все полученные за сломанную ногу деньги на бутылку виски «Меконг». Он стар и сломлен. Его род обрывается на нем: сыновья мертвы, рты дочерей давно исчезли. О его предках, живущих в подземном мире, больше некому заботиться, и никто не станет курить для них фимиам и предлагать им сладкий рис.

Как они должны его проклинать!

Он хромал, спотыкался и волок свое тело через знойные ночные улицы, одной рукой сжимая открытую бутылку, а другой опираясь на дверные проемы, стены и фонарные столбы, чтобы устоять на ногах. Иногда его колено слушалось, но временами отказывало полностью. Дюжину раз ему приходилось целовать мостовую.

Трэн сказал себе, что вышел на охоту, чтобы найти хоть какую-то еду. Но Бангкок – город нищих, к тому же по улицам не раз прошлись вороны, чеширы и дети. Если ему действительно повезет, он встретит белые кители, и они отделают его так, что он потеряет сознание, возможно, отправят на встречу с прежним хозяином чудесного белого костюма от Братьев Хван, который сейчас болтался на его высохшем теле. Последняя мысль показалась Трэну особенно привлекательной.

Океан виски плескался в пустом желудке, и ему было тепло и хорошо в первый раз со времен Казуса. Он пил, смеялся и звал белые кители, кричал, что они бумажные тигры, трахающие собак. Он хотел, чтобы они пришли за ним. Произносил слова, которые заставили бы патрульных немедленно его схватить, если бы они их услышали. Однако работники министерства окружающей среды ловили других желтобилетников, и Трэн бродил по зеленым улицам Бангкока в одиночестве.

Ну и ладно. Не имеет значения. Раз он не может найти белые кители, чтобы они сделали свою работу, тогда он пойдет и утопится. Отправится к реке и бросится в ее грязные воды. Мысль о том, что течение отнесет его к океану, показалась Трэну привлекательной. Он закончит свой путь в пучине, как его клиперы. Он глотнул виски, потерял равновесие и снова оказался на земле, проклиная белые кители, «зеленые повязки» и влажные мачете.

Наконец ему удалось доползти до дверного проема, чтобы отдохнуть с чудом уцелевшей бутылкой виски в дрожащей руке. Он прижал ее к груди, как последний кусочек бесценного нефрита, улыбаясь и тихо хихикая – виски уцелело. Он не хотел, чтобы итог его жизни разлетелся вдребезги на камнях мостовой.

Трэн сделал еще глоток. Над головой у него сияли звезды метановых фонарей. Отчаяние имеет цвет мерцающей зелени, почти бордовой в темноте ночи. Раньше зелень подразумевала такие вещи, как кориандр, шелк и нефрит, теперь же означала кровожадных мужчин с повязками патриотов и долгие голодные ночи, проведенные на свалках. Фонари мерцали. Целый город отчаяния.

По противоположной стороне улицы, стараясь держаться в тени, быстро перемещалась какая-то фигурка. Трэн наклонился вперед и прищурился. Сначала он решил, что это белый китель. Но нет, фигурка выглядела слишком испуганной и воровато оглядывалась. Это была женщина. Точнее, девушка. Симпатичное существо с аккуратным макияжем. Соблазнительная девушка, которая двигалась как-то рывками, словно…

Пружинщица!