Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

Он очередной раз перехватил руку, перенес на нее вес, и тут губчатая масса поддалась, и Ван Цзюнь вдруг закачался над городом на одной слабеющей руке, а под ним бешено вертелись огни Чэнду. Он отчаянно стал нащупывать новый упор для руки, вбил ноги покрепче в губчатую поверхность, нашел упор. Увидел то место, где соскользнувшая рука выдрала кусок стены – из дефектной пробоины закапала млечная кровь биоструктуры. Сердце быстрее забилось при взгляде на рану Хуоцзянчжу, откуда выделялась слизь, и он представил себе, как соскальзывает и падает, расплескивается по мостовой, а кровь в считаные минуты скатывается в ливневую канализацию. Изо всех сил постарался овладеть собой, хотя руки дрожали и Ван чувствовал себя на грани срыва. Он заставил себя двигаться, спускаться, искать хоть малейшего облегчения в самом процессе спуска, крохотную надежду выжить на жесткой шкуре ядра.

Он разговаривал с собой, говорил себе, что уцелеет. Что не упадет, не разобьется об уличный асфальт. Не упадет Сяо Ван. Нет, даже не Сяо Ван, он уже не Малыш Ван. Он Ван Цзюнь, Солдат Ван. Изувеченный, скрюченный, Солдат Ван выживет.

Он улыбнулся про себя. Выживет Ван Цзюнь!

И он стал спускаться дальше, повисая на дрожащих руках и онемевших пальцах, осторожно и тщательно выбирая упоры, и наконец, когда начал уже думать, что больше не может, нашел дыру в шкуре Хуоцзяньчжу и закинул свое тело в безопасность трубопроводов живого сооружения.

Стоя на твердой поверхности, он обернулся и выглянул на раскинувшиеся огни Чэнду. Еще несколько лет – и весь Чэнду будет поглощен разрастающимся ядром. Интересно, куда тогда деваться нищему мальчишке. Останутся ли улицы открытыми для таких, как он?

Сунув руку в карман, он нащупал твердые грани датакуба. Вытащил его, уставился на идеально гладкую синеву поверхности. На совершенные геометрические формы. Страшно даже подумать о человеке, что живет внутри. Он взвесил кубик на ладони. Легкий. Слишком легкий, чтобы человек уместился там целиком. Вспомнился короткий разговор с далай-ламой в темном зале при мерцании мониторов. Крепко сжав кубик, он придвинулся к краю трубы. Внизу лежал Чэнду.

Ван Цзюнь замахнулся. Отвел руку назад, чтобы запустить далай-ламу в его кремниевой клетке в пустой воздух. Вот так – взлететь по дуге и падать, пока не разобьется о далекую землю и не освободится, чтобы начать новый цикл перерождения. Остановился в замахе, потом метнул кубик. И когда рука закончила движение, датакуб с далай-ламой все так же лежал на ладони. Гладкий, синий, невредимый.

Ван Цзюнь подумал. Погладил кубик, ощущая его контуры. Потом сунул обратно в карман, вцепился в шкуру Хуоцзяньчжу и вывалился наружу. Лез и улыбался, вставляя пальцы в живую плоть здания. Интересно, сколько еще придется лезть и окажется он внизу целиком или в виде кровавой каши. Еще очень далеко внизу лежал Чэнду.

Датакуб был в кармане. Если упасть, он разлетится, и далай-лама окажется на свободе. А если Ван Цзюнь выживет? Тогда он на какое-то время оставит кубик себе. Далай-лама там спит и наверняка не будет возражать поспать дольше. А еще, подумал Ван Цзюнь, кто в целом мире среди самых важных людей мог бы сказать, как он, что далай-лама у него в кармане?

Девочка-флейта

Девочка-флейта съежилась в темноте, сжимая в маленьких бледных руках прощальный подарок Стивена. Мадам Белари будет ее искать. Слуги станут рыскать по замку, словно одичавшие псы, станут заглядывать под кровати, в чуланы, за винные стеллажи, вынюхивая ее. Белари не знала потайных убежищ девочки-флейты. Ее всегда находили слуги. Белари просто бродила по залам, а слуги отправлялись на поиски. Слуги думали, будто разнюхали все ее укрытия.