Алхимик (сборник) - Паоло Бачигалупи (2008)

На пятый день кварана Рафель встретился с потенциальной невестой на краю деревни, отделенный от девушки двумя метрами стерильного света. Черные колечки волос Малы блестели на ярком солнце, ее глаза казались глубже благодаря черным линиям, сделанным краской, которую любили женщины кели. Юбку и блузку Малы украшали старинные джайские узоры из перемежавшихся черных и красных ромбов со вплетенными золотыми нитями. На руках Малы не было браслетов – мужчина мог жениться и завернуть ее в голубое.

В пределах видимости, но не слышимости сидели на желтой равнине мать Рафеля и Биа’ Хардез, пара матрон в развевающихся голубых одеяниях. Их золотые браслеты сверкали на солнце. Вдалеке высился молчаливый старый город, черные кости на фоне неба. Рафель помнил, как исследовал запутанные руины, где гнездились ястребы, где койоты нагло трусили по улицам вдвое шире самого главного проспекта Кели. Помнил, как собирал гильзы, охотясь за сувенирами ужасных затяжных войн, что уничтожили город.

Налетел порыв ветра. Женщины-дуэньи подоткнули плотнее голубые юбки. Мала отодвинула свой электростатический шарф. Рафель заметил, что его сделали кели. Солнечную батарею определенно изготовили за горами, хотя на шарфе был узор джаи. Он отогнал мысль и сосредоточился на гладких линиях смуглой кожи девушки. Она напоминала птицу, ее лицо с острыми скулами казалось изящным и хрупким. Она была красива. Под ее вопросительным взглядом он тоже снял шарф. Они внимательно разглядывали друг друга.

Наконец она сказала:

– Ты намного красивей, чем на фотографиях. Несмотря на татуировки.

– Ты ожидала худшего?

Мала рассмеялась. Откинула с лица волосы, обнажив стремительный изгиб горла и челюсти.

– Я думала, ты мог постареть. Ты слишком молод для пашо. Я думала, тетя преувеличивает.

Рафель покосился на женщин в замужнем голубом, которые сплетничали и зорко высматривали признаки грядущего брака.

– Нет. В таких делах Биа’ Хардез честна. Она сосватала мою кузину.

– Я никогда не видела молодого пашо.

– У меня были хорошие учителя.

– Сколько ты пробыл в Кели?

– Десять лет.

Она покачала головой.

– Я бы и недели не продержалась. Вся эта вода… Дед говорит, что там месяцами идут дожди.

– Это очень красиво. Касаясь озер, дождь оставляет круги, тысячи кругов, разбегающихся по поверхности. Можно стоять на мраморном мосту, и прикосновения дождевых струй кажутся мягкими, словно перья.

Девушка посмотрела на старый город.

– Я бы никогда не смогла жить под дождем. – Она не отрывала глаз от почерневших руин. – Говорят, кели пожимают руки. Даже чужакам! И едят рыбу.

Рафель кивнул.

– Это правда. Я сам видел.

Вздрогнув, она обхватила себя руками.

– Отвратительно. Биа’ Хардез сказала, что твой дед хочет тебя убить.

Рафель пожал плечами.

– Он придерживается традиций. Ему не нравится, что я ездил в Кели.

– Многие семьи с радостью приветствовали бы возвращение пашо.

– Ты ведь слышала о моем деде.

– О да. Один из моих дедов погиб в Кели во время его похода. Когда сожгли город.

Рафель подумал о зарубках на статуе Миллинера. Не был ли дед Малы среди тех, кто пытался ее опрокинуть? Или он громил библиотеки пашо, поджигая, убивая и сваливая отрубленные головы мертвых пашо рядом с бюстами Платона и Эйнштейна? Рафель отогнал скорбную мысль.

– В Каменном Котле поют песни о нем?

– Конечно. Его не забыли.

– Хорошо.

Мала снова повернулась к нему, подведенные темные глаза оценивающе изучали Рафеля.

– Тетя считает, что пашо станет для меня хорошей партией.

Она замолчала и откинула назад волосы. Вновь посмотрела на далекий разрушенный город, перевела взгляд на Рафеля. Едва заметно пожала плечами.

– Но ты считаешь иначе, – наконец произнес Рафель.

– В мужья нужно брать соотечественника.

– Мой дом – Чаша.