Домби и сын - Чарльз Диккенс (1848)

– Разумеется, – сказал мистер Броли. – Но селедка, знаете ли, не кит.

Это философическое замечание, казалось, поразило капитана. Он размышлял с минуту, поглядывая при этом на маклера, как на великого мудреца, а затем отозвал в сторону мастера судовых инструментов.

– Джилс, – сказал капитан Катль, – по какому обязательству? Кто кредитор?

– Тише, – отозвался старик. – Отойдем подальше. Не говорите при Уоли. Это поручительство за отца Уоли, старое обязательство. Я много выплатил, Нэд, но времена для меня настали такие тяжелые, что сейчас я ничего не могу поделать. Я это предвидел, но помочь ничем не мог. Ради Бога, ни слова при Уоли.

– Но ведь какие-нибудь деньги у вас есть? – шепотом спросил капитан.

– Да, да… о да… кое-что у меня есть, – отвечал старый Соль, сначала засунув руки в пустые карманы, а затем ухватившись за свой валлийский парик, словно надеялся выдавить из него золото. – Но я… то немногое, что у меня есть, нельзя обратить в наличные деньги, Нэд; это невозможно. Я старался сделать что-нибудь для Уоли, но я старомоден и отстал от века. Они и тут и там, и… и, короче говоря, все равно что нигде, – сказал старик, растерянно озираясь.

Он так был похож на помешанного, который припрятал свои деньги в разных местах и забыл – где, что капитан следил за его взглядом, питая слабую надежду, не вспомнит ли тот о нескольких сотнях фунтов, спрятанных в дымоходе или в погребе. Но Соломон Джилс знал, что этого не случится.

– Я отстал от века, дорогой мой Нэд, – сказал Соль с покорным отчаянием, – совсем отстал. Не имеет смысла плестись за ним где-то далеко позади. Товар пусть лучше продадут – он стоит больше, чем нужно для уплаты этого долга, – а я лучше уйду куда-нибудь и покончу счеты с жизнью. Больше нет у меня энергии. Я не понимаю того, что происходит. Уж лучше проститься со всем этим. Пусть продадут товар и снимут его, – сказал старик, указывая дрожащей рукой на Деревянного Мичмана, – и пусть мы оба пойдем на слом.

– А как вы думаете поступить с Уольром? – спросил капитан. – Ну-ну! Присядьте, Джилс, присядьте и дайте мне подумать. Если бы не приходилось мне жить на маленькую ренту, которая до сегодняшнего дня была достаточно большой, мне незачем было бы думать. А вы только держитесь носом против ветра, – сказал капитан, снова предлагая этот неопровержимый утешительный совет, – и все обойдется.

Старый Соль от души поблагодарил, но вместо того, чтобы его выполнить, встал и прислонился головой к каминной доске.

Некоторое время капитан Катль шагал взад и вперед по лавке, сосредоточенно размышляя и столь мрачно хмуря косматые черные брови, наползавшие ему на нос, словно облака, опускавшиеся на гору, что Уолтер боялся прервать каким-нибудь замечанием течение его мыслей. Мистер Броли, который отнюдь не хотел быть в тягость обществу и который был человеком обходительным, бродил, тихо посвистывая, среди товаров, стучал по барометрам, встряхивал компасы, словно пузырьки с микстурой, поднимал ключи магнитом, смотрел в подзорные трубы, пытался усвоить правила пользования глобусами, насаживал себе на нос параллельные линейки и предавался другим физическим опытам.

– Уольр! – сказал наконец капитан. – Я придумал!

– Придумали, капитан Катль? – с великим воодушевлением воскликнул Уолтер.

– Иди сюда, мой мальчик, – сказал капитан – Товар – это одно обеспечение. Я – другое. Твой патрон – вот кто даст ссуду.

– Мистер Домби? – пробормотал Уолтер.

Капитан важно кивнул головой.

– Посмотри на него, – сказал он. – Посмотри на Джилса. Если начнут распродавать эти вещи, он умрет. Ты сам знаешь, что умрет. Мы должны перевернуть все вверх дном, не оставить камня на камне, – и вот тебе камень.

– Камень! Мистер Домби! – пробормотал Уолтер.

– Прежде всего сбегай в контору и узнай, там ли он, – сказал капитан Катль, хлопнув его по спине. – Живо!