Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Закончив эту работу, за которую больших похвал не заслужил, Баттиста отправился через Бартоломео Дженгу на службу к герцогу Урбинскому для росписи большого свода церкви и капеллы, соединенных с Урбинским дворцом. Приехав туда, он не долго думая, тотчас сел за рисунки согласно задуманному произведению, но без какой-либо предварительной разбивки. И так, подражая Страшному суду Буонарроти, изобразил он небеса со святыми во славе, разбросанными по своду на разных облаках, и целые сонмы ангелов вокруг Богоматери, вознесшейся на небо, где ее ожидает Христос, дабы увенчать ее. И там же стоят, разбившись на отдельные куски, патриархи, пророки, сивиллы, апостолы, мученики, исповедники и девы; своими разными позами фигуры эти показывают радость пришествию прославленной Девы. Выдумка эта была бы несомненно хорошим случаем для Баттисты проявить себя человеком стоящим, если бы он шел более правильным путем и не только упражнялся в живописи фреской, но вносил бы больше порядку и толку во все свои работы. Но в этой работе он поступал так же, как и в других, изображая постоянно одни и те же фигуры с теми же лицами, в таких же одеяниях и такого же телосложения. А кроме того, и колорит был лишен какой-либо мягкости и все было сделано с напряжением и вымученно. Когда работа была совсем закончена, она мало удовлетворила и герцога Гвидобальдо, и Дженгу, и всех остальных, так как, судя по прекрасному рисунку, показанному им вначале, они ожидали чего-то большего. И в самом деле, в красивых рисунках Баттиста не имел себе равных, и в этом деле его можно было назвать человеком стоящим.

Это знал и герцог, которому пришло в голову, что, если бы по его рисункам работали превосходные гончары из Кастельдуранте, часто пользовавшиеся гравюрами и Рафаэля Урбинского, и других мастеров своего дела, все выходило бы отлично. Он заказал Баттисте бесчисленное множество рисунков, и выполненные по ним сосуды из тамошней глины, самой нежной во всей Италии, получились редкостными. Так изготовлялось столько сосудов и столько сортов, сколько их хватило бы для любого королевского буфета, где они заняли бы почетное место; а нанесенная на них живопись оказалась бы не хуже, будь она написана маслом даже самыми превосходными мастерами. И вот этих сосудов, которые по качеству глины очень напоминают античные, изготовлявшиеся в Ареццо в древности во времена царя тосканского Порсены, названный герцог Гвидобальдо послал на целых два буфета императору Карлу V, а один набор – кардиналу Фарнезе, брату синьоры Виттории, его супруги. Мы должны помнить, что росписи подобного рода на сосудах, насколько мы можем судить об этом, не римские. Ибо найденные сосуды римского времени с прахом умерших или какие-либо другие покрыты фигурами, выцарапанными на одноцветном фоне, частично черном, красном или же белом, и никогда не бывают покрыты глазурью, не обладают той красотой и разнообразием росписей, которые мы видели и видим в наши дни. Нельзя сказать и того, что, будь они даже таковыми, роспись их потускнела от времени и пребывания под землей, ибо наши, как мы видим, противостоят всяким превратностям погоды и всему прочему, так что могли бы пролежать чуть ли не четыре тысячи лет под землей и роспись их не попортилась бы. Но опять-таки, хотя подобные расписные сосуды изготовляют по всей Италии, лучше по глине и самые красивые делают, как я сказал, в Кастельдуранте, местности, принадлежащей Урбинскому государству, и в Фаэнце, где самые лучшие – это совсем белые с небольшим количеством росписи, сосредоточенной на середине их или по краям, в целом же очень красивой и строгой.