Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

После смерти Павла IV и избрания Пия, также четвертого, который, сильно увлекаясь строительством, пользовался в архитектуре услугами Пирро Лигорио, Его Святейшество приказал кардиналам Фарнезе и Эмулио поручить завершение большой залы, под названием Королевской, Даниелло из Вольтерры, которым эта зала в свое время была начата. Названный досточтимейший Фарнезе приложил все свои усилия к тому, чтобы Франческо получил половину этого заказа, однако, так как по поводу этого возникло длительное препирательство между Даниелло и Франческо и так как Микеланджело Буонарроти особенно старался в пользу Даниелло, долгое время так и не могли договориться.

Между тем вместе с кардиналом деи Медичи, сыном герцога Козимо, в Рим приехал и Вазари, и когда Франческо рассказал ему о всех своих злоключениях, и в частности о тех, которые по вышеназванным причинам постигли его именно сейчас, Джорджо, сильно полюбивший талант этого человека, доказал ему, что он до сих пор очень плохо управлялся со своими делами, и посоветовал впредь предоставить это ему, так как он, мол, во всяком случае добьется того, что именно ему, Франческо, достанется роспись половины названной Королевской залы, с которой Даниелло сам справиться никак не сможет, будучи человеком медлительным и нерешительным и, пожалуй, не настолько большим мастером своего дела и не столь же разносторонним, как Франческо. Так обстояли дела, и пока что ничего не предпринималось, как вдруг через несколько дней папа попросил Вазари расписать часть названной залы. На что Вазари не побоялся ответить, что ему во дворце своего синьора, герцога Козимо, предстояло расписать залу втрое больших размеров, а к тому же и то, что, мол, дурно с ним обошелся папа Юлий III, для которого он столько потрудился над его виллой в Монте, и что он, с другой стороны, больше уж и не знает, на что надеяться от некоторых людей, добавив, что не угодно ли будет Его Святейшеству распорядиться, чтобы ему был возвращен или оплачен тот алтарный образ, который был им безвозмездно написан в его дворце и на котором был изображен Христос, призывающий от сетей Петра и Андрея у Тивериадского моря (образ этот был изъят Павлом IV из капеллы, построенной Юлием III над коридором Бельведера, и должен был быть послан в Милан). Отвечая на все это, папа сказал, что он об этом образе (неважно, правда это была или неправда) ничего не знает и хочет на него взглянуть. И вот, приказав его принести и посмотрев на него при плохом свете, Его Святейшество соблаговолило возвратить его Вазари. После чего, возобновив разговор о зале, Джорджо без всяких обиняков заявил папе, что Франческо – первый и лучший живописец Рима, что он должен на него положиться, так как никто другой лучше, чем Франческо, обслужить его не сможет и что хотя Буонарроти и кардинал Карпи и поддерживают Даниелло, они делают это скорее из дружеского расположения и, быть может, из пристрастия, чем из-за чего-либо другого. Возвратимся, однако, к самому образу; не успел Джорджо уйти от папы, как тот сейчас же послал образ на дом к Франческо, который после этого перевез его для Джорджо из Рима в Ареццо, где, как мы об этом уже говорили в другом месте, Вазари поместил его в приходскую церковь этого города, не поскупившись для этого на щедрые и достойные расходы.