Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

А в Кортоне Буонамико расписал для мессера Альдобрандино, епископа этого города, многое в епископском дворце и, в частности, капеллу и образ главного алтаря; но так как при перестройке дворца и церкви все погибло, придется ограничиться лишь упоминанием об этом. Тем не менее в Сан Франческо и Санта Маргерита в том же городе сохранилось несколько росписей Буонамико. Из Кортоны Буонамико отправился снова в Ассизи и в нижней церкви Сан Франческо расписал фресками всю капеллу испанского кардинала Эгидия Альваро, и так как он выполнил заказ очень хорошо, кардинал щедро его вознаградил. В конце концов, исполнив много живописных работ по всей Марке, Буонамико остановился на обратном пути во Флоренцию в Перудже и расписал там фресками в церкви Сан Доменико капеллу Буонтемпи, изобразив истории из жития св. Екатерины, девы и мученицы. А в старой церкви Сан Доменико изобразил на одной из стен также фреской, как та же Екатерина, дочь царя Коста, на диспуте убеждает и обращает в веру Христову нескольких философов. А так как история эта лучше всех когда-либо написанных Буонамико, можно сказать по правде, что он превзошел в этой работе самого себя. Под впечатлением этого перуджинцы заказали ему, как пишет Франко Саккетти, написать на площади св. Геркулана, епископа и покровителя их города; договорившись о цене, они устроили на том месте, где он должен был работать, будку из досок и рогожи, чтобы не видно было, как мастер пишет; после того как это было сделано, он принялся за работу. Но не прошло и десяти дней, как каждый проходивший стал спрашивать, когда будет кончена картина, думая, что такие вещи пекутся как блины, так что это начало докучать Буонамико. Когда же он закончил работу, то ему так надоела эта назойливость, что он решил слегка отплатить этим людям за нетерпеливость. И получилось это так: закончив работу, он, прежде чем открыть ее, показал им ее и получил полный расчет. Когда же перуджинцы хотели тут же убрать будку, Буонамико попросил, чтобы ее оставили еще на два дня, так как ему хотелось тронуть кое-что посуху, и так и было сделано. Буонамико же залез на подмостья, с которых он писал на святом большую золотую корону и вылепил ему на голове рельефно из извести, как было принято в те времена, корону или венок из мелкой рыбешки. Сделав это, он утром расплатился с хозяином и ушел во Флоренцию. Прошло два дня, и перуджинцы, не видя художника, которого они привыкли встречать повсюду, спросили у его хозяина, что с ним приключилось, и, узнав, что он вернулся во Флоренцию, немедленно отправились раскрывать работу, и, обнаружив, что их св. Геркулан торжественно увенчан рыбками, тотчас же сообщили об этом правителям города; и хотя те и послали всадников в погоню за Буонамико, это оказалось напрасным, ибо он возвратился во Флоренцию весьма поспешно. Тогда они порешили заказать одному из своих художников убрать корону из рыбок и возобновить диадему святого, Буонамико же и других флорентинцев поносили всякими дурными словами, какие только могли придумать. Когда Буонамико вернулся во Флоренцию, он, мало обращая внимания на то, что говорили перуджинцы, приступил к выполнению многих работ, о которых, чтобы не впасть в излишнюю пространность, упоминать не стану. Расскажу лишь о следующем: написав в Кальчинайе фреской Богоматерь с младенцем на руках, он получил от заказчика вместо денег одни слова; тогда Буонамико, не привыкший к тому, чтобы его обманывали и водили за нос, решил постоять за себя во что бы то ни стало. И вот как-то утром он отправился в Кальчинайю и превратил младенца, изображенного им на руках у Девы, посредством красок без клея и темперы, разведенных на одной воде, в медвежонка; когда же это вскоре увидел надувший его заказчик, он, близкий к отчаянию, разыскал Буонамико и начал просить его, чтобы он, Бога ради, убрал медвежонка и написал, как прежде, младенца, за что он готов сейчас же с ним расплатиться; тот любезно согласился и незамедлительно получил и за первую, и за вторую работу; а ведь достаточно было мокрой губки, чтобы исправить все дело.