Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Лишившись Джентиле, которого он всегда любил очень нежно, Джованни хотя и состарился, но продолжал работать кое над чем и этим коротал свой досуг. А так как он занялся писанием портретов с натуры, то он ввел в этом городе такой обычай, что всякий, кто имел какое-либо положение, заказывал свой портрет либо ему, либо кому-нибудь другому, и потому во всех домах Венеции много портретов, а во многих из них дворяне могут видеть своих отцов и дедов до четвертого поколения, в некоторых же самых благородных домах – и еще того дальше, – обычай, поистине всегда почитавшийся в высшей степени похвальным, особенно у древних. И кто не чувствует бесконечного удовольствия и удовлетворения, не говоря уже о почете и красоте, которыми они одаряют, при виде изображения своих предков, в особенности же если таковые заслужили себе славу и знаменитость управлением государствами, великими деяниями в военное и мирное время, ученостью или же иными примечательными и прославленными деяниями. И для какой же другой цели, как об этом говорилось в другом месте, выставляли древние изображения великих людей в общественных местах с почетными надписями, как не для того, чтобы к доблести и к славе воспламенить дух грядущих поколений? Так, Джованни написал для мессера Пьетро Бембо перед отъездом того к папе Льву X портрет одной его возлюбленной столь живо, что, подобно тому как Симон-сиенец заслужил себе прославление от первого флорентийского Петрарки, так и Джованни – от второго венецианского Петрарки в его стихах, как, например, в сонете:

О, образ мой небесный и столь чистый,

где в начале второго четырехстишия говорится:

Мне кажется, что создал мой Беллини…

и так далее.

И какой большей награды за свои труды могут пожелать наши художники, чем быть прославленными пером знаменитых поэтов? Подобно этому был прославлен и превосходнейший Тициан ученейшим мессером Джованни делла Каза в сонете, начинающемся так:

Я вижу, Тициан, как в новых формах…

и в другом:

Как белокурые, Амур, красивы косы…

А разве не тот же Беллини был упомянут славнейшим Ариосто в начале XXXIII песни «Неистового Роланда» наряду с лучшими живописцами своего времени?

Однако, возвращаясь к работам Джованни, а именно к главным, ибо я стал бы слишком пространным, если бы захотел упомянуть о всех картинах и портретах, рассеянных по дворянским домам в Венеции и других местностях этого государства, скажу только, что в Римини для синьора Сиджизмондо Малатесты на большой картине он написал Плач над Христом с двумя ангелочками, его поддерживающими, – вещь, находящуюся ныне в церкви Сан Франческо этого города. В числе других портретов он изобразил также Бартоломео да Ливиано, венецианского полководца.

Было у Джованни много учеников, так как всех он обучал с любовью; среди них лет шестьдесят тому назад Якопо из Монтаньяны сильно подражал его манере, насколько можно судить по его работам, которые мы видим в Падуе и в Венеции. Но больше всех подражал ему и делал ему честь Рондинелло из Равенны, который много помогал Джованни во всех его работах. В церкви Сан Доменико в Равенне он написал на дереве алтарный образ, а в соборе – другой, который в этой манере считается очень хорошим. Но все остальные его работы превзошла та, которую он написал для церкви Сан Джованни Баттиста в том же городе, в обители братьев-кармелитов, и на которой помимо Богоматери он изобразил великолепную голову св. Альберта, тамошнего монаха, да и вся фигура заслуживает большого одобрения.