Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Величайшую власть имеет гнев над теми, кто, пытаясь высокомерием и надменностью добиться в каком-нибудь занятии признания своего превосходства, неожиданно для себя видит, как в том же искусстве вдруг поднимается прекрасный талант, который не только их догоняет, но с течением времени намного их и опережает. И уж, конечно, для таких людей нет железа, которого они в своей ярости не готовы были разгрызть, и нет такого зла, какого они не совершили бы, если бы только могли. Ибо в своей ненависти к людям они боятся даже и того, что у тех рождаются дети, будто новорожденные так сразу и догонят их в своем мастерстве. Им не ведомо, что можно повседневно видеть, как воля, побуждаемая в незрелые годы прилежанием, упражняется в постоянном труде и бесконечно развивается, в то время как старцы, понуждаемые страхом, гордостью и тщеславием, становятся неразумными и, воображая, что делают лучше, делают хуже, а думая, что они идут вперед, пятятся назад. Ибо завистники эти из-за своего упрямства никогда не поверят совершенствованию молодого в их занятиях, как бы ясно они это ни видели. При проверке же обнаруживается, что когда и они захотят показать свои знания, то, как ни стараются, частенько показывают нам на посмешище самые нелепые вещи. И по правде сказать, если художник перейдет ту грань, когда глаз становится уже неверным и рука трясется, он вполне еще может, если только в чем-либо преуспел, давать советы тем, кто еще работает; ибо искусство живописи и скульптуры требует, чтобы дух был бодрым и дерзким, каким он бывает в том возрасте, когда кипит кровь и когда он полон жгучих желаний и жажды мирских наслаждений, самых главных наших врагов. Кто же в мирских желаниях не воздержан, пусть бежит от занятий любым искусством и любой наукой, ибо такие желания и учение не вполне совместимы. И если такие грузы тянут нас вспять на пути к мастерству, то и не удивительно, что лишь немногие так или иначе доходят до высшей ступени, ибо больше тех, кто в пылу своем с первых же шагов сбивается с пути, чем таких, кто достигает со временем заслуженной награды.

И вот, больше высокомерия, чем искусства, видим мы и во флорентийском скульпторе Торриджано, хотя он и имел много достоинств. Лоренцо-старший Медичи держал его смолоду при саде, который находился на площади Сан Марко во Флоренции и который так заставил этот великолепный гражданин древностями и хорошей скульптурой, что и лоджия, и аллеи, и все помещения были украшены отменными древними мраморными статуями и живописью и другими тому подобными вещами, созданными лучшими мастерами, когда-либо существовавшими в Италии и вне ее. Все эти вещи служили не только великолепным украшением сада, но как бы и школой и академией для молодых живописцев и скульпторов и всех других, занимавшихся рисунком, и в

особенности для благородных юношей, ибо твердой уверенностью названного Лоренцо Великолепного было, что рожденные от благородных кровей могут в любой вещи достичь совершенства легче и скорее, чем в большинстве случаев люди низкого происхождения, в которых обычно не наблюдаются ни то выражение, ни те удивительные способности, какие мы видим у чистокровных, не говоря уже о том, что неблагородным чаще всего приходится бороться с нуждой и бедностью и вследствие этого, будучи вынуждены заниматься любым ремеслом, не имеют они возможности проявить свои способности и достигнуть высших степеней превосходств.

Хорошо сказал ученейший юрист и поэт Альчато о богато одаренных людях, рожденных в бедности, которые не могут подняться до вершин превосходства потому, что бедность тянет их долу с той же непреодолимой силой, с какой крылья их таланта увлекают их ввысь:

Ut me pluma levat, sic grave mergit onus.

(Крылья вздымают вверх, но вниз меня тянет земля).