Это искусство так процветало в Риме, что Фабий передал свое имя роду своему, подписываясь под своими произведениями, коими столь прекрасно расписал храм Спасения, и именуя себя Фабием-живописцем. Общественным постановлением было запрещено рабам заниматься в городах этим искусством, и такой почет постоянно оказывался народом искусству и художникам, что редкостные произведения в трофеях триумфов пересылались в Рим как вещи диковинные, а выдающиеся художники освобождались от рабства и получали признание со стороны республики почетными наградами. Те же римляне питали такое почтение к этим искусствам, что при разрушении города Сиракуз Марцелл не только оказал уважение одному знаменитому художнику, но и при разграблении вышеназванного города были приняты меры для предохранения от поджога той части, где находилась прекраснейшая расписная доска, перенесенная затем в Рим с триумфом и великой пышностью. Однако с течением времени, когда ими ограблен был почти весь мир, они перевезли самих художников и выдающиеся их произведения в Рим, который ими впоследствии и украсился, ибо большим украшением для него стали иноземные статуи – в большей степени, чем свои местные; ведь было известно, что в одном Родосе, столице небольшого острова, насчитывалось более тридцати статуй из бронзы и мрамора. Не менее того было у афинян, а больше того в Олимпии и Дельфах, и без числа в Коринфе, и все они были прекраснейшими и ценности величайшей. А разве не известно, что Никомед, царь ликийский, обуреваемый желанием приобрести Венеру работы Праксителя, истратил на нее почти все народные богатства? И не то же ли самое сделал Аттал, который для приобретения доски с Вакхом, написанным Аристидом, не задумался потратить более шести тысяч сестерций? Доска эта была помещена с величайшей торжественностью Луцием Муммием в храме Цереры для украшения того же Рима.