Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Модель эта была показана герцогу вместе с рисунками, дважды выполненными Баччо; и то и другое и качеством и количеством, а также и красотой, ибо Баччо лепил из воска смело, рисовал же отлично, угодило его превосходительству, распорядившемуся приступить тотчас же к строительным работам, куда должны быть обращены все расходы попечительства; им же было дано распоряжение о доставке из Каррары большого количества мрамора.

Баччо же и сам принялся за статуи, и первой был Адам с поднятой рукой, около четырех локтей в высоту. Фигуру эту Баччо закончил, но так как она у него вышла узкой в бедрах и с некоторыми изъянами в других частях, он переделал ее в Вакха, впоследствии подаренного им герцогу, у которого он стоял много лет в дворцовых покоях, а недавно был поставлен в нишу в нижних помещениях, где государь проживает летом. Равным образом приступил он к сидящей Еве, тех же размеров, и довел ее до половины, но не закончил из-за Адама, которому она должна была соответствовать, а так как он начал второго Адама другой формы и в другом положении, ему пришлось менять и Еву; ту же первую, сидящую, он превратил в Цереру и подарил ее светлейшей герцогине Элеоноре вместе с Аполлоном, другой обнаженной статуей, им законченной, и ее превосходительство повелела поместить ее перед гротом в садах Питти, выстроенным по рисунку Джорджо Вазари. Обе эти фигуры, Адама и Евы, Баччо выполнил весьма вольно, а так как они понравились ему самому, он думал, что они понравятся и всем вообще, и художникам в частности, и отделывал, и отчищал он их со всем своим удовольствием и старанием. Когда же затем эти Адам и Ева были подставлены на предназначенное им место и открыты, участь их была той же, что и других его произведений: и сонетами, и латинскими стихами заклеймили их слишком жестоко. Так, например, смысл одного из стихотворений был таков: подобно тому, как Адам и Ева опозорили рай своим ослушанием и заслужили изгнания оттуда, так и эти фигуры, опозорившие землю, заслуживают изгнания из церкви. А между тем статуи эти соразмерны и многие их части красивы, и если не хватает им изящества, какого не мог он придать своим произведениям, искусство и рисунок, в них вложенные, заслуживают большого одобрения.

Некие господа задали как-то вопрос одной благородной даме, остановившейся, чтобы разглядеть эти статуи, как ей кажутся эти голые тела. На что она ответила: «О мужчинах судить не смею». Когда же ее попросили высказать мнение о женщине, она сказала, что, по ее разумению, Ева эта обладает двумя весьма положительными качествами: она белая и не рыхлая. Находчиво сделав вид, что хвалит, она скрытым образом осудила и уколола мастера и его мастерство, найдя у статуи такие достоинства женского тела, которые по необходимости приходится приписать мрамору как материалу; ему-то они присущи, но никак не работе и не мастерству, почему похвалы подобного рода мастера и не хвалят. Итак, достойная женщина этим и показала, что, по ее мнению, ничего, кроме мрамора, в статуе этой похвал не заслуживает.