Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Возвращаясь же к Баччо, скажем, что его способности всегда признавались при его жизни, но что признавать их и сожалеть о них будут гораздо больше после его смерти. И при жизни он был бы признан в еще большей степени и больше был бы любимым, если бы по милости природы был более приятным и любезным. А ведь он, как раз наоборот, был на язык очень груб, что и лишало его чужого к нему расположения, и затмевало его таланты, и было причиной того, что люди злонамеренно и косо смотрели и на его работы, которые поэтому никогда не нравились. И хотя служил он разным господам и благодаря своим талантам умел им служить, услуги он оказывал так неуклюже, что настоящей благодарности за них не получал. А то, что обо всех он говорил дурно и работы других осуждал постоянно, стало причиной того, что все его терпеть не могли, и если кто ему давал сдачи, он отвечал вдвое, а в присутственных местах говорил он грубости без уважения к согражданам, получая то же самое и от них. Ссорился он постоянно и устраивал склоки по любому поводу; всю жизнь свою провел он в ссорах, и казалось, что это доставляло ему удовлетворение. Но так как его рисунок, занимавший его, как это можно видеть, больше, чем что-либо другое, настолько хорош, что превосходит все его природные недостатки и дает право признать его в этом искусстве человеком редкостным, то мы не только называем его в числе крупнейших, но и всегда относились с уважением к его работам и старались их не испортить, а закончить и возвеличить, ибо поистине считаем, что Баччо принадлежит к тем, кто заслужил и почтительного одобрения, и вечной славы.

Мы оставили на конец упоминание о его фамилиях, ибо их было не одна, а несколько, и называл он себя то Брандини, то Бандинелли. Сначала на печатях резалась после имени Баччо фамилия Брандини. Позднее же ему больше понравилась фамилия Бандинелли, которой он придерживался и придерживается до самого конца, утверждая, что предками его были Бандинелли из Сиены, некогда переселившиеся оттуда в Гайуоле, а из Гайуоле во Флоренцию.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖУЛИАНО БУДЖАРДИНИ ФЛОРЕНТИЙСКОГО ЖИВОПИСЦА

Перед осадой Флоренции число ее жителей увеличилось настолько, что обширнейшие предместья, тянувшиеся от каждых ворот, вместе с церквами, монастырями и больницами, стали почти что другим городом, обитаемым многими почтенными людьми и хорошими художниками всякого рода, правда, менее состоятельными, чем граждане города, и расходовавшими там меньше на налоги и все прочее.

В одном из этих предместий, а именно за Порта а Фаэнца, родился Джулиано Буджардини и жил там, подобно своим предкам, вплоть до 1529 года, когда все было уничтожено. До этого же, в юные годы, он начал свое учение в садах Медичи, что у площади Сан Марко, где, обучаясь искусству у скульптора Бертольдо, он познакомился с Микеланджело Буонарроти и сдружился с ним так, что тот и позднее всегда очень его любил. А происходило это не столько потому, что Микеланджело обнаружил в нем глубокую манеру рисования, а из-за величайших его прилежания и любви к искусству. Помимо же этого, отличался Джулиано от природы добротой и простым образом жизни, без зависти или злости, что бесконечно нравилось Буонарроти. И никаких заметных недостатков у него не было, кроме разве того, что ему очень уж нравились его собственные работы. И хотя обыкновенно все люди грешат этим, он в этом отношении прямо-таки переходил границы, и причиной этому были не то чрезмерные старания и труд, которые он вкладывал в свои произведения, не то еще что-либо другое, и потому Микеланджело звал его обычно блаженным, ибо, как казалось, тот был доволен всем, что умел делать, в то время как сам Буонарроти считал себя несчастным, так как ни одна его работа никогда полностью его не удовлетворяла.