Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих - Джорджо Вазари (1550)

Помимо всего этого, над фронтонами коленопреклоненных окон Кристофано написал несколько обнаженных фигур, несущих эмблемы его превосходительства, а над дверью изобразил герцогский герб, шесть шаров которого поддерживают голые путты, сплетающиеся и летающие по воздуху. А в заключение тот же Кристофано изобразил под всеми этими историями на цоколе герб Сфорца, а именно несколько обелисков или же трехгранных пирамид, стоящих на трех шарах с окружающим их девизом «immobilis».

Когда работа эта была закончена, она получила величайшее одобрение и его превосходительства, и самого мессера Сфорца, который, будучи человеком весьма обходительным и щедрым, пожелал вознаградить труды и таланты Кристофано каким-либо ценным подарком, но тот отказался от этого, удовлетворившись благодарностью сего синьора, который всегда благоволил ему так, что и выразить трудно. Во время выполнения работы этой Вазари, поступая как и раньше, держал при себе Кристофано в доме синьора Бернардетто деи Медичи, для которого, как для большого любителя живописи, Кристофано написал в углу сада две истории светотенью, изобразив на одной из них Похищение Прозерпины, на другой Вертумна и Помону, богов сельского хозяйства, а помимо этого, Кристофано выполнил там же украшения с гермами и путтами столь разнообразными и прекрасными, что лучше не увидишь.

Между тем, получив распоряжение приступить к росписям в самом дворце, он первым делом принялся за одну из зал в новых помещениях, шириной в двадцать локтей, высотой же не более девяти, как ее построил Тассо; Вазари же поднял ее хитроумно еще на три локтя, доведя высоту до двенадцати локтей, не трогая крыши, которая наполовину была шатровой. А так как до начала росписей там нужно было и в этом помещении, и в других перестроить потолки и произвести другие работы, берущие немало времени, Вазари отправился на два месяца вместе с Кристофано в Ареццо. Однако отдохнуть ему там не удалось, так как ему пришлось тогда же отправиться в Кортону, где для сообщества Иисуса он расписал фреской свод и стены вместе с Кристофано, показавшим себя с лучшей стороны, особенно в двенадцати разных жертвоприношениях из Ветхого Завета в люнетах между распалубками сводов. Точнее же говоря, почти всю работу эту выполнил собственноручно Кристофано, поскольку Вазари сделал лишь несколько набросков, кое-что прорисовал по известке и кое-где по мере надобности прошелся кистью.

Покончив с этой работой, которая и в самом деле была большой, похвальной и отлично выполненной в рассуждении огромного разнообразия вещей, в нее включенных, оба они в январе месяце 1553 года вернулись во Флоренцию, где приступили к росписи залы Стихий. И в то время как Вазари расписывал потолок, Кристофано выполнял герцогские эмблемы, которые по отвесу связывали друг с другом фризы на потолочных балках, а именно головы козерогов и черепах с парусом. Но где он показал себя чудесным, так это в гирляндах с плодами, украшавших балки снизу: они так прекрасны, что ничего написанного лучше и более естественного увидеть невозможно, особенно и потому, что перемежаются они масками, причудливее и разнообразнее которых не увидишь и во рту которых ленты, связывающие друг с другом эти гирлянды; так что можно сказать, что Кристофано превосходил любого другого в работах подобного рода, которые сделались его главной и особой специальностью. Покончив с этим, он отлично написал на той стене, где Рождение Венеры (здесь, однако, по картонам Вазари), несколько крупных фигур, а в пейзаже много мелких фигурок, и подобным же образом на стене, где Амуры в виде маленьких детей готовят стрелы Купидону, он изобразил трех Циклопов, кующих молнии для Зевса. А над шестью дверями он написал фреской шесть больших овалов в обрамлении светотенью, а внутри них истории под бронзу, получившиеся прекрасно, и в той же зале между окон написал таких же прекрасных Меркурия и Плутона.