Дочковедение. Отцы, воспитывающие дочерей - Найджел Латта (2013)

На мой взгляд, причина, по которой мы видим рост числа женщин-правонарушителей, сочетает в себе несколько факторов, включая и то, что мы наконец начали признавать, что девочки могут быть жестокими и совершать серьезные преступления. Если мы посмотрим, то, скорее всего, найдем. Женское насилие существовало всегда, просто сейчас мы начали его замечать и реагировать в плоскости правосудия. Неизбежным последствием этого изменения является моральная паника, связанная с проблемой женского насилия. Долгое время девочки были исключены из дискуссий о правонарушениях; теперь, когда мы перестали их игнорировать, возникла опасность сделать их, как это часто бывает, «темой дня». С этими «социальными проблемами» необходимо соблюдать равновесие, твердо придерживаться фактов и работать с реальными данными, а не с раздутой версией новой чумы женского насилия.

Конечно, есть жестокие девочки, как есть жестокие мальчики, но в основном дети хорошие. По моему опыту, все они начинают свой жизненный путь «неплохими», но иногда жизнь путает все карты. Цель отца – сделать все от него зависящее, чтобы дочь поняла: лучше быть хорошей, чем плохой.

«Незначительное насилие»

Давным-давно, в прошлой жизни, я работал добровольцем на «скорой помощи». Тогда я был студентом старших курсов и служил на подхвате в одной из групп ночной смены.

В каждой такой группе был обученный парамедик и доброволец. Добровольцы обычно носили сумки и помогали возить коляски, хотя, если дела становились плохи, в наши обязанности входило гораздо больше, и временами можно было запачкать перчатки.

Однажды около трех часов ночи нас вызвали в один дом. Точное время не помню, но тогда казалось, что весь мир исчез, оставив после себя странную пустую оболочку.

В информации по вызову говорилось, что мужчина получил травму головы и истекает кровью. Так оно и оказалось. Мы увидели его в гостиной, на маленькой кровати, а полотенце, которым он покрывал голову, было пропитано кровью. Он был одет и не ложился, а его подруга, вертевшаяся рядом, выглядела встревоженной и в то же время очень злой. Им обоим было около двадцати лет.

– Приятель, что случилось? – спросил мой начальник, убрав окровавленное полотенце, чтобы изучить рану.

– Мы поспорили, – ответил он, – и немного перегнули палку.

– Похоже на то. А что произошло с головой?

– Я бросила тарелку и случайно попала в него, – пискнула девушка.

С моей точки зрения, она действительно выглядела как метательница тарелок, особенно в три часа ночи.

– Ничего страшного, – сказал парень. – Просто немного сорвались. Это всего лишь дурацкий несчастный случай.

– В следующий раз будьте аккуратнее, – сказал мой начальник, глядя на девушку. – Вы могли нанести ему серьезную травму.

– Если б он без конца не трепался о том, как ненавидит моего прежнего парня, ничего бы не случилось.

Я удивился, насколько быстро она вспыхнула, и мой собственный пульс слегка участился. Хорошо, что поблизости не наблюдалось тарелок.

– Все в порядке, – сказал мой начальник тем самым тоном, который одновременно успокаивает и внушает уважение. – Мы заберем его в больницу, и врачи его осмотрят.

Она поехала с нами, и всю дорогу они переругивались. Когда я видел их в последний раз, она сидела у его кровати, а дежурный хирург осматривал рану. Ее лицо было злым, угрюмым, мрачным, и я был рад, что дома меня не ждет такой человек. Помню также, что ей ничего за это не было. Никакого сообщения в полицию, ни заявления – ничего.

Врачи зашили ему голову и отправили домой.

Просто ссора между парнем и девушкой слегка вышла из-под контроля. Если бы голову разбили ей, о нем бы немедленно сообщили. Но ведь жертвой была не она.

А он.

Незначительное насилие.

Мораль истории