«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Джеймс Фенимор Купер (1830)

— Сюда, в комнаты моей племянницы, которая по своему полу и возрасту не может нести перед законом ответственности за подобные проступки, вы принесли всякие безделки, на которые подданным ее величества в колониях по воле королевских советников и смотреть не пристало, поскольку они изготовляются не под надзором искусных мастеров нашей матери Англии. Женщине, любезный Бурун, нелегко бывает устоять перед соблазном, особенно трудно бывает ей бороться с искушением, когда дело касается изящных вещей, украшающих ее внешность. Я вполне допускаю, что моя племянница, дочь Этьена Барбери, унаследовала от своих предков эту слабость, поскольку французские женщины особенно увлекаются нарядами. Однако я отнюдь не собираюсь судить ее слишком строго, потому что если старый Этьен и передал своей дочери по наследству какие-то прихоти, то он оставил ей и средства, чтобы иметь возможность их оплатить. А потому давайте-ка сюда счет, и, если долг сделан, он будет погашен. А теперь я подхожу к последнему и самому серьезному из ваших проступков. Без сомнения, для торговца капитал — это фундамент, на котором держится здание его репутации, — продолжал Миндерт, опять пристально поглядев на контрабандиста. — Но кредит — это орнамент на его фронтоне. Капитал для него — краеугольный камень, кредит же — узорчатые пилястры, которые придают зданию красоту; порой, когда время разрушит фундамент, весь дом держится на колоннах, без них рухнула бы крыша, лишив хозяина крова над головой. Богатому человеку кредит дает уверенность, среднему торговцу — успех в делах и всеобщее уважение, и даже в бедняка он вселяет надежду на будущее, но, разумеется, когда под домом нет прочного фундамента, оба — и покупатель и продавец — должны соблюдать осторожность. Вот сколь велика ценность кредита, любезный Бурун, и никто не должен хвататься за него без достаточных оснований, ибо он слишком хрупок и не терпит грубого обращения. Еще юношей, путешествуя по Голландии на лошадях достаточно медленно, чтобы извлечь пользу из всего виденного, я понял, как важно сохранить кредит в безукоризненной чистоте. Поскольку одно, событие может послужить мне удачным примером, я осмелюсь предложить его вам как бы в виде задатка. В нашей быстротечной жизни, капитан Ладлоу, все так непрочно, и это служит как бы предостережением для людей молодых и безрассудных, потому что гордыня не доводит до добра, и даже сильную руку можно отсечь так же легко, как косят нежные травинки в поле! Банкирский дом ван Гелта и ван Стоппера в Амстердаме занимался по большей части операциями с военными процентными бумагами, выпущенными императором. А судьба в то время покровительствовала сынам Оттоманской империи, которые не без успеха осаждали Белград. И вот, джентльмены, одна неразумная и своенравная прачка взяла в аренду балкон высокого дома в центре города, чтобы сушить там белье. Однажды на рассвете она начала развешивать свои муслины и холсты, как вдруг гарнизон был поднят по тревоге — это мусульмане пошли на приступ. Некоторые из защитников города, которым удалось унести ноги, вдруг увидели на высоких перилах какие-то красные, зеленые и желтые узлы и приняли их за головы турок; и они разнесли повсюду слух о том, что целая банда нехристей под водительством множества главарей в зеленых тюрбанах захватила самый центр города и вынудила их отойти. Слухи эти, обрастая подробностями, вскоре дошли до Амстердама, и государственные процентные бумаги сразу упали в цене. На бирже только и говорили об убытках, понесенных ван Гелтом и ван Стоппером. Когда паника была в разгаре, у одного француза в лавке, где торгуют орехами, в нескольких домах от банка сорвалась с привязи обезьяна, и целая толпа еврейских ребятишек собралась поглазеть на ее ужимки. Умные головы, приняв это за демонстрацию со стороны сынов племени израилева, взволновались, боясь за свои денежки. Изъятие вкладов пошло еще быстрее, и достойные банкиры, чтобы доказать свою платежеспособность, не закрыли двери в урочный час. Всю ночь не прекращались платежи, а на другой день, около полудня, ван Гелт перерезал себе горло в беседке на берегу Утрехтского канала, а ван Стоппера видели в банке — он курил трубку, сидя среди совершенно пустых сейфов. В два часа почта принесла известие, что приступ мусульман отбит, а прачка повешена; правда, я до сих пор не могу понять, за какое преступление ее казнили, поскольку точно известно, что она не брала ссуды в этом несчастном банке. Вот, джентльмены, какие уроки порой дает нам жизнь; и, так как я уверен, что говорю с людьми, которым это пойдет на пользу, я позволю себе посоветовать всем вам поменьше говорить о торговых делах.