«Морская волшебница», или Бороздящий Океаны - Джеймс Фенимор Купер (1830)

— Крейсера и поместья! Что означают ваши слова? Девушки здесь нет; вы утверждаете, что ее нет и на борту «Кокетки»; остается только…

— Бригантина! — сделав над собой величайшее усилие проговорил молодой моряк.

— Бригантина? — тихо повторил олдермен. — Но моей племяннице нечего делать на борту судна контрабандиста! Я хочу сказать, Алида де Барбери не занимается торговыми делами!

— Господин олдермен, кто не хочет запятнать себя пороком, тот не должен общаться с порочными людьми. Прошлой ночью флигель посетил человек, наружностью и манерами способный обмануть даже ангела. О женщина, женщина, вся ты соткана из тщеславия, и воображение — твой злейший враг!

— Женщина и тщеславие! — словно эхо отозвался изумленный бюргер. — Моя племянница, наследница Этьена Мариа де Барбери, предмет поклонения стольких уважаемых людей, бежала с морским бродягой, если считать верными ваши суждения о бригантине!.. Это невероятно!

— Глаза влюбленного, сэр, зорче глаз опекуна или, если угодно, более ревнивы. Как бы мне хотелось, чтобы мои подозрения не оправдались!.. Но если Алида не на бригантине, то где же она?

Этот вопрос поставил олдермена в тупик. И вправду, если красавица Барбери не поддалась очарованию своенравного взора и пленительной улыбки контрабандиста, если ее не смутило таинственное и неотразимое обаяние этого человека, если она не была им околдована, то что же с ней произошло и куда она скрылась?

Такие мысли явились теперь олдермену, подобно тому как недавно они терзали Ладлоу. Предположения постепенно переходили в уверенность. Но истина не вспыхнула в голове расчетливого и осторожного купца так же молниеносно, как в голове ревнивого влюбленного. Бюргер взвешивал все обстоятельства встречи контрабандиста с племянницей, вспоминал, как вел себя гость и что он говорил, строил общие и весьма смутные догадки относительно того, сколь сильно может воздействовать на женскую впечатлительность новизна в сочетании с романтикой; долго размышлял о некоторых важных фактах, известных лишь ему одному, и наконец пришел к тому же заключению, до которого ранее чутьем подхлестнутой ревности дошел его молодой собеседник.

— Женщины и капризы! — пробормотал бюргер, выходя из задумчивости. — Их честолюбивые помыслы так же изменчивы, как доходы от китобойного промысла или удача охотника. В этом деле не обойтись без вашей помощи, капитан Ладлоу. Еще не все упущено, ибо, если принять ваши предположения о том, что это за бригантина, на ней вряд ли есть священник, и вполне вероятно, что моя племянница, осознав свое заблуждение, наградит того, кто был ей настолько предан.

— Я всегда готов быть полезен мадемуазель де Барбери, — поспешно, но все же несколько отчужденно ответил молодой моряк. — А о награде успеем поговорить после успешного завершения дела.

— Чем меньше шума мы подымем по поводу этой семейной неурядицы, тем лучше. Поэтому разумнее будет держать в тайне наши подозрения относительно бригантины до получения более точных сведений.

Капитан поклонился в знак согласия.

— А теперь, достигнув предварительного соглашения, пойдем и поищем патрона Киндерхука, который имеет право на наше доверие.

Сказав это, Миндерт ван Беверут направился к выходу из опустевших и навевавших грусть покоев Алиды. Его поступь была тверда и решительна, а лицо выражало скорее досаду и озабоченность, чем искреннюю печаль.

Глава XIV

— Я ветер свой тебе дарю.

— Сестра, благодарю.

— Возьми себе и мой.

— Прочие — и так со мной.

Ш е к с п и р. Макбет

Облако над устьем Раритона не поднялось; более того — ветер продолжал дуть с моря. Бригантина в бухте и королевский крейсер в море по-прежнему стояли на якорях, словно и не собирались двигаться с места.