Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес (1991)

И со слезами бессильной ярости в этих ее удивительных синих глазах она прибавила сдавленным голосом:

— Что вы от меня скрываете? Ради бога, Пит, скажите мне. Я не ребенок. Если это что-то ужасное и вы хотите сохранить это в тайне, я никому ничего не скажу. Прошу вас, расскажите, — взмолилась она. — Я его сестра, я имею право знать.

Что я мог ей на это ответить? Я ничего не сказал, просто отвернулся. После этого она заговаривала со мной только в случае необходимости, насколько возможно избегая моего общества.

Интересно то, что она не пыталась точно так же эмоционально надавить на Айана. Он сам мне об этом сказал. Возможно, она интуитивно понимала, что это обернется пустой тратой времени. И она взялась за меня, полагая, что я быстрее уступлю ее мольбам.

Был уже март, и, хотя мы находились в открытом море, мы шли на моторе по тонкой корке льда, успевшего схватиться за утренние часы каждого дня. Тогда мы курсом вест-тень-норд проходили вдоль края пакового льда, и выступающий на север полуостров Земли Грэхема прикрывал нас от ветра, отчего практически не было волны. Иногда море становилось гладким, как стекло. Так прошло два дня, в течение которых мы постоянно выходили на радиосвязь с кораблем обеспечения.

Он вышел из порта Грютвикен, Южная Георгия, одиннадцатого марта, и теперь мы сближались с суммарной скоростью 24 узла. На следующий день с него взлетел вертолет, и около четырех часов дня он завис над нами, как гигантская стрекоза. К тому времени поднялся достаточно сильный в порывах ветер, что затрудняло подъем груза. Выписывая мачтами в воздухе непредсказуемые узоры, корабль трясло, подбрасывало и качало на ставших крутыми волнах.

Мне еще никогда не приходилось быть под вертолетом во время операции подъема груза, и сейчас у меня был великолепный обзор, поскольку я находился за верхним штурвалом на крыше рубки, пытаясь, насколько было возможно, выровнять корабль. Я страшно боялся, что оператор лебедки начнет сматывать трос в неудачный момент и вертящиеся носилки зацепятся за салинги грот-мачты. Вертолет, казалось, висел там целую вечность, но в итоге все прошло благополучно. Я увидел, как привязанное к носилкам тело Эдуардо втащили в фюзеляж вертолета, и, испытав облегчение, расслабился.

Я ожидал, что сейчас люк закроется и вертолет полетит назад к своему кораблю, но вместо этого наверху снова показалась голова оператора лебедки, и он предостерегающе помахал мне рукой, опять спуская трос. Кто-то мне закричал. То был Айан. Он стоял ниже меня на палубе, но я не расслышал, что он мне говорил. Он был полностью одет в теплое обмундирование и держал чемодан и парусный мешок, так туго набитый, что он не смог его как следует зашнуровать, а на его плече висел тот оливково-зеленый рюкзак.

Затем он, улыбнувшись, глянул на меня, покачал головой, понимая, что его слова тонут в шуме нисходящего от грохочущих лопастей ветра. До сих пор вижу перед собой это загоревшее, покрытое морщинками от яркого сияния лицо, клювообразный нос и массивную челюсть, плотную линию растянутых в улыбке губ. Он поднял свою руку-протез в перчатке и отвернулся к корме, призывая Энди помочь ему.

Только тогда до меня дошло, что он собирается нас покинуть. Не предупредив, не попрощавшись. Я видел, как Айрис вдруг остановилась по пути с кормы, ее глаза удивленно округлились от изумления. Значит, он и ей не сказал. Он никому не сказал. Они так и стояли там, уставившись на него.

Первым подошел Энди и, схватив парусный мешок, уложил его в спустившуюся к нам грузовую сетку. Захлопал парус, корабль сильно накренился, под корпус подкатила высокая волна. Я бросился назад к штурвалу, чтобы снова повторить весь процесс, удерживая корабль как можно ровнее, пока Айан со своим багажом не влезет в сетку и весь груз не поднимется выше мачты.

— Вы знали?