Исчезнувший фрегат - Хэммонд Иннес (1991)

— У меня только это сообщение. — Она выудила из кармана куртки измятый листок и передала Айану.

— «Приезжаю Пунта-Аренас 1700 27 ноября Карлос Боргалини».

Прочитав вслух, он вернул ей телеграмму, и я подумал, какая досада, что приходится думать об этом несчастном мальчишке в единственный хороший денек со времени нашего приезда сюда. Все равно она не могла сообщить нам о нем более того, что мы уже знали.

— Вы точно знаете, что он родственник Гомеса?

Рот Айана был набит бутербродом с сыром, в который он перед этим вгрызался, поэтому, думаю, она могла и не разобрать, о чем он спросил. Проглотив, он повторил вопрос и прибавил:

— Вы уверены в этом?

— Вам будет достаточно один раз на него взглянуть, чтобы понять, что между ними есть какое-то родство, — ответила она резко.

— Боргалини. Кто это?

— Я не знаю.

Она сказала это слишком поспешно, и он возразил, глядя на нее:

— Думаю, что знаете. Он тесно связан с той женщиной вашего отца, Розали Габриэлли. Правда, если верить словам Родригеса. Так почему вы утверждаете, что он родственник?

Айрис ничего не ответила.

— Он родственник? Или нечто большее?

Она замотала головой.

— Он родственник Ангела, не мой. Это все, что мне известно.

— А Ангел вам не брат?

Нахмурившись, она молчала.

— Вы это сказали Питу, когда были вдвоем в гасиенде.

— Правда? Я не помню.

Какое-то время он молчал, жонглируя двумя белоснежными, как кубики сахара, камешками. Наконец он пробормотал:

— Что-то здесь не так.

— Не так? Что не так? Не понимаю.

— Мои сведения…

Наступившую тишину нарушал лишь стук похожих на кварц угловатых камней.

— Передайте бутылку, — сказал он, протянув руку.

Она отдала ее ему, едва ли не зачарованным взглядом наблюдая, как он приложился к ней губами.

— Что это за сведения?

Он обернулся к ней лицом, опираясь на свою неполноценную руку. Рукав его куртки был пуст, а стальной протез нелепо торчал из рюкзака.

— Давайте, Айрис, поговорим начистоту.

Левой рукой он ухватил ее за плечо так, что ее лицо оказалось рядом с его.

— Имя вашего отца от рождения было Хуан Роберто Гомес. После расторжения брака с Розали Габриэлли он уехал в Ирландию и женился там на вашей матери, Шейле Коннор. Тогда он к своей прибавил и ее фамилию через черточку и стал зваться Хуаном Роберто Коннор-Гомесом. Правильно я говорю?

Она кивнула, не отводя от него взгляда.

— Далее. Вы родились через два года после их бракосочетания. Все очень пристойно. А что же до нашего общего друга Ангела? Он-то когда родился? Вам это известно?

Она не ответила.

— Ну, ради бога! — вдруг резко воскликнул он. — Что вы за человек такой? Вы приезжаете туда, в Кахамарку, ведете себя как шлюха, пытаетесь купить своим телом информацию о местоположении «Санта-Марии дель Суд», а теперь делаете вид, что не знаете, кем вам приходится этот человек.

Потом он прибавил тоном, сделавшим бы честь и пресвитеру Церкви Шотландии:

— Если он ваш брат, вы совершили инцест. С точки зрения Церкви, это тяжкий грех.

Помолчав, он продолжил уже мягче:

— А если он не ваш брат, тогда кто же он, черт возьми?

Вопрос, прозвучав в прохладном воздухе склона холма, остался без ответа. Казалось, весь мир притих в ожидании. Вниз к воде, теперь потемневшей от поднимающегося ветра, пролетела птица, с легким шумом рассекая крыльями воздух.

— Ну?

И тогда она накинулась на него, сверля полным ненависти взглядом. Ее голос дрожал, когда она сбрасывала его руку со своего плеча:

— Вы — большой кусок дерьма, и мысли у вас грязные! Не смейте со мной так разговаривать и можете убираться назад в свои трущобы в Глазго, где вас зачал ваш пьяный отец!

Она чуть ли не орала на него, ее латиноамериканский акцент проявился в полной мере.